Наконец оклемавшись после событий прошлого задания и устаканив всё в голове, Сэккэй решил, что ему необходимо взять себе какую-то задачу. Чтобы переключиться, чтобы выполнить что-нибудь полезное и интересное. Именно с такой мыслью прибыл он в резиденцию этим утром и, подвернувшись под руку дежурному, только заступившему на смену, тут же получил, такое чувство, первый попавшийся заказ. Не в восторге от задачи, он всё же принял её к исполнению.
Быть нянькой для кого-то — занятие в принципе весьма необычное, но ко всему прочему ещё и не самое благодарное. Во всяком случае, ждал Сэкки чего-то именно такого от этого задания, заранее зарекаясь больше никогда не искать лёгкой работы. Отчего-то думалось, что на ближайшие два дня всей его заботой будет не столько защита человека от потенциальных угроз, сколько пресмыкание перед капризной разваливающейся старухой, коей заочно представлялась ему мать заказчика. В самом деле, зачем ещё нанимать защитника для старушки в самом безопасном городе Страны? Только если по факту подразумевается не защита, а развлечение.
Именно в таком, далеко не радужном, настроении мальчик вместе со служкой предпринимателя и направлялся к обозначенному дому, попутно выспрашивая у юноши ненамного старше себя самого минимальные детали, способные облегчить выполнение миссии. Как он уже успел понять, прислуга всегда не прочь рассказать всё самое проблемное про работу со своими нанимателями.
Из слов сопровождающего Сэкки узнал, что представленная им «старуха» на деле не так уж и стара. Или, как минимум, всё ещё полна сил и энергии, и, пользуясь авторитетом сына, ведёт и свой собственный бизнес. С этого момента будущий объект защиты даже начал казаться интересным: не каждый день встретишь человека, желающего под старость лет решать управленческие вопросы и организовывать собственные дела. Единственное, чего Сэккэй не совсем понял, так это сферу, в которой клиентка работала, слишком уж объяснения спутника были странны.
Меж тем гэнин уже прибыл к гостинице, где остановились заказчик и «заказанная». Дорогой номер и наличие других слуг мало удивило Сэкки, исходя из того, что он уже услышал. А вот что удивило, так это то, что тут уже был другой синоби, гораздо более старший и — не приходилось сомневаться — более опытный. Потребовалось некоторое время, чтобы догадаться, что это личный телохранитель семьи предпринимателя, а необходимость в помощи Сэккэя возникла только из-за того, что телохранитель не мог быть одновременно и с заказчиком, и с его матерью. В самом деле, чего они так сильно боялись, что не могли дать женщине побыть одной без присмотра?
Но что ещё больше интересовало, так это как устроены подобные контракты. Был ли этот человек синоби Ивагакурэ? Наверняка ведь. Заключал ли предприниматель какой-то длительный контракт с Селением и лично с этим ниндзя, чтобы тот был с ним на постоянной основе? И постоянная основа это сколько: месяцы, годы? Тот же вопрос у мальчика внезапно возник и про тех синоби, что были на страже правопорядка по городам Страны — отучившись и получив звание в Ивагакурэ, они уезжали из неё фактически навсегда, чтобы обеспечивать порядок в других местах? Когда-нибудь он выяснит ответ на этот вопрос.
Ну а пока что ему выдали крайне короткий и формальный инструктаж, из которого следовало, что никакого распорядка дня у клиентки нет, никакими планами она ни с кем не делилась, никакие опасности ей не угрожают — как Сэкки и предполагал, нужно было следовать за женщиной везде, куда бы ей только ни захотелось пойти. Благо, мальчик на побегушках у неё был свой, и от гэнина и правда требовалось лишь заниматься безопасностью.
Наверное.
***
Стоило рабочему дню завертеться, и основной массе людей покинуть комнаты отеля, клиентка тоже засобиралась куда-то по своим делам. Гэнин не чувствовал себя в своей тарелке в обществе её и её помощниц, чтобы задавать женщине вопросы и выяснять подробности, предпочитая незаметной тенью замереть в углу, оценивая обстановку и выполняя свои прямые обязанности. Он всё ещё сомневался, что это задание требует максимальных предосторожностей и продумываний маршрута клиентки — одного его присутствия, скорее всего, будет более чем достаточно.
— Хотите чаю перед выходом, господин? — Одна из помощниц, освободившись от своих дел, обратилась к Сэккэю. Тот аж зябко повёл плечами от такого обращения. Какой из него господин? Ни по возрасту, ни по рангу. Чаю ему, может, и хотелось бы, но это было бы как-то неправильно, и пришлось (хоть и с сожалением!) девушке отказать. Но он использовал возможность, чтобы завязать беседу и удовлетворить своё любопытство:
— Ваша начальница сказала, что ей нужно посетить несколько магазинов в «Волшебном уголке», — мальчик слышал о таком районе и знал, где это, но никогда там не бывал, — как долго она обыкновенно делает там покупки?
— Покупки? — Помощница клиентки на мгновение растерялась, но потом сообразила, что гэнин едва ли интересовался бизнесом заказчицы до этого момента: — Госпожа Ринари хозяйка трёх магазинов в самом «Уголке».
— Она идёт проводить… эээ… учёт?
— Можно и так сказать, господин. Если хотите, я вам расскажу по дороге.
Сэккэй хотел. И потому к моменту прибытия на место примерно представлял, что из себя представляет «Уголок».
«Побрякушки и лохотрон», — более ёмкое название этому месту. Камни по годам рождения и группам крови, благовония для привлечения в дом любви и богатства, металлические жабки и монетки с иероглифами, что должны защищать от злых духов. Сэккэй слышал, как некоторые люди верят в подобную мистику и порой даже сходят с ума на таком образе жизни. Верила ли сама мать семейства Ринари в эту чушь? Или просто пользовалась чужими суевериями?
Едва толкнув дверь в магазин, мальчик сразу почувствовал, как в носу защекотало дымным ароматом чего-то знакомого. Не в силах припомнить запах сразу, Сэкки озирался по длинному залу, уставленному различными побрякушками, пока пожилая женщина с подчинёнными взялась за расспросы управляющей магазином о состоянии дел.
Очень много фальшивого золота — мальчику не нужно было быть специалистом-ювелиром, чтобы понять, что это всё лишь краска. Кувшины, вазы, подсвечники, отовсюду улыбающийся и наглаживающий своё раскрашенное пузо Хотэй, разноцветные свечи. Идя вдоль витрины, он не мог не задаваться вопросом, почему вот эта вот статуя должна принести счастье, а вон та — удачу. Пока все эти амулеты и талисманы стояли здесь, был ли этот магазинчик самым счастливым местом на всей земле?
Источник аромата наконец обнаружился в тонкой тлеющей палочке, зажатой меж клешнями металлического скорпиона на пьедестале. Позади стоял стенд с коробками, полными подобных же палок.
«Сандал, корица, лаванда… Благовония?» — Часть названий были знакомы мальчику только по именам, он понятия не представлял, как они выглядят.
Узнавание пришло внезапно. Он вспомнил запах только когда прочитал имя на коробке. А грозился ведь навсегда запомнить.
«Лаванда», — гэнин вновь вернулся к необычному скорпионьему держателю; воспоминания о свойствах цветка отпугивать этих насекомых заставили улыбнуться несуразности сочетания.
— Вам что-то подсказать? — В какой-то момент на любопытство мальчика обратили внимание.
— Нет, кажется, мы уже уходим, — не удостоив магазин излишне долгим вниманием, старуха Ринари со свитой направилась прочь, к следующей цели.
***
— Госпожа Ринари открыла первый свой магазин двадцать лет назад. С тех пор они появились по всей стране.
— Такими масштабами она больше своего сына зарабатывает, небось, — во время обеда та же помощница, что и раньше, вновь увлекла Сэкки беседой, чуть ли не отвлекая от основной задачи по надзору за окружающей обстановкой. Но просить оставить его в покое он пока не спешил, узнавая больше об интересовавшей его заказчице.
— Почти. — По лицу девушки читался ответ, что ничерта даже не близко, а возможно и вовсе в убыток.
— Зачем же тогда это всё?
— [u]Говорят, когда-то давно ей нагадали девять несчастий, последним из которых станет мучительная смерть.
Брови мальчика скептически взметнулись вверх, несмотря на попытки остаться нейтрально-бесстрастным.
— И с тех пор постоянно ищет удачу. Собирает и продаёт то, что «приносит счастье». И гадает по четыре раза в год. Поэтому не ждите, что в ларьке гадалки мы управимся так же быстро, господин.
Грозящая затяжная скука была неприятной новостью, но совершенно терпима. Куда больше его заинтересовал сам образ человека, пытающегося… купить? выторговать?.. у смерти большую отсрочку забавными побрякушками. Она надеется отпугнуть её музыкой ветра?
Как минимум, становилось понятно, зачем ей присутствие синоби рядом при отсутствии явных угроз.
И всё же волей неволей, но слова про предсказания оседали н песке подсознания, и день уже не казался столь безмятежным. Тревожность была подстёгнута, и в полумраке шатра с гаданиями ожидала неведомую опасность. Теперь Сэкки опасался отходить от клиентки слишком далеко и изучать антураж помещения.
Оттого подробнее слышал разговор пожилой женщины с персоналом заведения. Дотошно она выспрашивала всё про клиентуру, про доходы и расходы, про каждую организационную мелочь. Затем давала замечания и выписывала список изменений, которые хотела бы видеть. Как сочетались в этом человеке суеверия с холодным расчётом и управленческим самодурством?
— Юноша, — кажется, впервые за всё это время она обратилась напрямую к Сэккэю, — туда идём только мы с тобой.
Озадаченный, мальчик последовал вглубь строения, в самое его сердце, где совершались «гадания». Из-за занавесей послышался голос:
— Мицу, девочка моя, ты снова привела мне испытание? — Старуха, выглядящая древностью даже по сравнению с самой госпожой Ринари, ласково звала ту по имени. Сердце подсказывало, что то есть не иначе как та самая «волшебница», что предсказала когда-то Митсу Ринари судьбу её жизни. А ещё оно забилось сильнее, осознав, кого называют тут испытанием.
— Я должна знать, что твоя сила всё ещё при тебе, прежде чем задать свои вопросы, — властный тон клиентки разительно отличался от того, как говорила гадалка: — Юноша, сядь, дай ей руку, ответь ей.
— Не бойся, Сэккэй, — старуха приветственно протянула иссохшую ладонь навстречу, — Мицу так и не научилась верить ни себе, ни людям. Ей всегда нужно сначала услышать, прежде чем заговорить.
Не понимая, что от него хотят, мальчик позволил усадить себя на стул перед круглым драпированным столом. Одна сумасшедшая хочет, чтобы другая сумасшедшая ему погадала для демонстрации каких-то там сил?
«А я ей представлялся?..» — Невесомо пролетающая мысль на заднем плане сознания.
— Скажи ему, что его ждёт.
— Спешка нам ни к чему, — речь старухи стала ещё более плавной, как она провела костлявой рукой по ладони гэнина к запястью, изучая только ей ведомые узоры: — Здесь прошлое таит множество секретов, которые куда интереснее настоящего.
Брови удивлённо поползли вверх. О чём она? Его прошлое — пыльные одинокие улицы и штопанные-перештопанные штаны. Что в его прошлом может быть интересного?.. Разве что вопрос его происхождения, который однажды невзначай сковырнул Каин. Да только там же этот вопрос мальчик однозначно закрыл.
— Не нужно бежать от него, мальчик мой, не нужно закрывать на него глаза.
Тут уже не нахмуриться было нельзя. Не могла старуха знать о нём ничего, они не встречались до этого вечера, как бы она не блефовала.
— Стараешься забыть? Или боишься узнать? Боишься, что прошлое сделает больно. Не бойся. Наши предки не хотят, чтобы мы отрекались от них. Те, с кем ты не успел поговорить, кто был тебе близок, они хотят, чтобы ты всегда о них помнил, чтобы ты всё о них знал, шёл их стопами.
Голос гадалки вводил в подобие транса. Её выцветшие глаза смотрели только прямо на него, то вновь изучали что-то в руках. И, к своему удивлению, Сэккэй чувствовал, как её слова откликаются в нём. Как она с каждым вопросом подбирается всё ближе к тому, что он и в самом деле чувствовал глубоко внутри. Не пытался найти свои корни, старался стереть из памяти лица родителей — чтобы не было больно думать о них, чтобы не было страха узнать, что они не были хорошими людьми. Он и правда бежал от прошлого, ведь правда. Чтобы принять тот факт, что он один, словно бы одиноким был с самого рождения.
— Я вижу, что сейчас ты совсем другой. Хочешь таким казаться. Но душа твоя хранит всё как прежде. Разве не бывало, что ты не знаешь, что делать дальше, что ты потерян? Нет согласия в твоей душе… Потому что ты пытаешься вынуть из неё колыбельную матери, руки отца и момент, когда покинул свой дом.
Он дёрнулся, вырывая руку. Непрошенные, казалось, давно закопанные, воспоминания вдруг закололи у глаз. Зачем, зачем ему нужна сейчас эта картина старой входной двери? Зачем помнить ему этот час, когда его ребёнком забирали из ставшего пустым и холодным жилища? Зачем — даже не как — ворошила эти воспоминания старуха напротив?
— Помни, — когда мальчик уже готов был упасть в транс окончательно, старуха обхватила его поникшую руку своими ладонями, — без прошлого нет будущего.
Неведомо откуда в её пальцах взялись игральные кости. Провертев их между указательным и безымянным пальцем, гадалка бросила все три из них на стол.
— Подбери, зажми в кулак и раскрой ладонь, — гэнин не знал, зачем он слушается, но послушно ухватил кости и раскрыл кулак, когда женщина вновь обхватила его запястье, чтобы притянуть ближе к глазам.
— Испытания тебя ждут. Смерть и опасности, — а какого синоби не ждут, вообще говоря, но старуха продолжала: — Но вижу несут тебя через них две реки, красная и синяя.
Синяя река отчего-то представилась сотканной из прядей волос Оурури, и ей в ответ тут же пожаром зашумела красная река характера Масааки.
— Всё твоё прошлое течёт вблизи красных волн, вместе с ними ты проплывёшь через любые шторма. Синее течёт из настоящего, ты синее почти не знаешь. И если не научиться его сдерживать, то погибнешь ты в синих водах…
***
Он был опустошён. В ушах звенел искажённый памятью голос матери и далёкий смех отца, перед глазами сливались воедино два цветных потока, накрепко отпечатавшихся образами сокомандников. С трудом Сэккэй заставлял себя думать о задании, с трудом по выходу из палатки следил за безопасностью улиц. Спасибо, что никто не собирался на них нападать, кроме растревоженных мыслей.
С трудом он помнил, как свита Мицу Ринари вернулась в гостиницу, как он передал женщину на попечение штатного телохранителя семьи, как договорился о завтрашней встрече, о сопровождении в оставшееся из трёх заведений в «Волшебном уголке», как попрощался с помощницей, развлекавшей его разговорами весь этот день.
Ноги вели по знакомым до боли ночным улицам туда, где когда-то располагались цеха сталеваров. Но в какой-то момент дальше идти отказались, заставив сесть у случайной каменной стены и бездумно уставиться в ночное небо. Что значит, что его прошлое течёт вместе с Масааки? Знала ли старуха даже то, что они были похожи в своей врождённой силе? Был ли он как-то с ним связан или же их объединяли стремления? Почему он должен был сдерживать Оурури? Знала ли старуха о его обещании постараться найти способ помочь девушке с её «внутренней опасностью»? Почему же он не догадался спросить гадалку о чём-нибудь сам…
Послышались шаги, приближающиеся знакомой походкой. Молодая девушка из свиты Ринари присела рядом. Нужно ли было ей что-то сказать? Сэккэй не хотел; не знал, зачем она его искала; пусть расскажет сама. Горсть искр, зажигается пламя, запах табачного дыма. Она прислоняется к стене и делает затяжку. Протягивает пачку:
— Будешь? — Уже без «господина», после отбоя смены этикет становится другим.
Он на автомате вытянул сигарету, чтобы было, чем занять пальцы вместо расчёсывания собственных плеч.
— Всё знает, да? — Выдув колечко в небо, спросила работница. Сэккэй не хотел отвечать, но девушка была настойчива: — Всё угадала?
— Да, — пришлось всё же признаться вслух.
— Понимаю… — Ещё одна долгая затяжка, — Мне она в прошлом году тоже рассказала о моей судьбе, о том, что меня ждёт.
Теперь Сэккэй наконец повернулся к неожиданной собеседнице. Любопытство ведь не порок. Девушка усмехнулась.
— Эта стерва Мицу всегда вводит к ней новых людей, прежде чем всех выгнать и назадавать вопросов наедине… Бабка делала вот так, да? — Пальцы (куда более нежные и тёплые, надо сказать!) вновь сжались на его запястье, — Смотрела тебе, не отрываясь, в глаза. Задавала вопросы. Медленно-медленно. И всегда угадывала, всё более и более точно описывая тебе твою историю… А потом рассказывала про синюю и красную реки. Угадала?
Видя в глазах мальчика удивление, непонимание и испуг, собеседница рассмеялась. Не по-доброму так, даже наоборот.
— Не боись, она не читает мысли. Тупо угадывает. Читает твой пульс, смотрит на каждый мускул твоего лица. Бьёт общими словами, ищет реакцию, потом раскручивает тему. И всё, ты готовенький. Слышишь в её дурацких словах отражение чего-то реального из твоей жизни.
— Я… Я… — Только сейчас он почувствовал, как слышит свой сердечный ритм, потому что девушка, делав вид, что поддерживает его ладонь, слегка зажимала пальцами лучевую артерию, — Блин…
— Не ты первый, не ты последний. А держать их надо вот так, зажигать вот так, — снова искры, и девушка поджигает свой подарок гэнину с одного краю.
— Получается, обман, да… Но почему твой мозг подкинул тебе именно это, это уже вопрос к тебе. Если сможешь разобраться с собой, то станет легче… Мне стало.
В голове снова мелькнули размытые образы детства, рука приложила сигаретный фильтр к губами, лёгкие впервые в жизни вдохнули дымный воздух, чтобы тут же закашляться.
— Хех. Смотри только не приноровись… И выспись до завтра, завтра у Мицу наверняка будет отвратное настроение.
— Не слишком ли много ты сплетничаешь про свою работодательницу?
— Не. Я сегодня уволилась, — показав на прощанье язык, девушка удалилась прочь, оставляя Сэкки наедине со своими мыслями и тлеющим табаком.
***
Почти бессонная ночь, отвратительный подъём, сборы через силу — лишь под утро Сэкки сумел, наконец, принять, что всё это был ловкий трюк, и он позволил себе обмануться. Лишь под утро удалось заткнуть самого себя и перестать пытаться «разобраться с собой, чтобы стало легче». Лишь под утро удалось выцепить крошечку сна. И за это мальчику и пришлось расплачиваться, с трудом переводя себя в бодрое состояние, чтобы отправиться вновь к отелю, где остановились Ринари.
Благо сегодня пожилая женщина никуда не торопилась, а сам Сэкки уже пообвыкся в своей роли телохранителя, а значит у него было больше времени, чтобы продумать маршрут, позаботиться об опасностях и проследить максимально тщательно за любой подозрительной вещью в дороге. Он всё ещё не считал, что кто-то будет нападать на Мицу Ринари, но излишняя бдительность сегодня помогала ему не уходить в дурацкое самокопание.
Основной элемент последнего из магазинов Ринари в Ивагакурэ читался сразу: те самые пресловутые камушки. Кошачий и тигровый глаз, лунный камень, сердолики, гематиты, жадеиты, обсидианы и авантюрины — бесконечное множество самых разных поделок, сделанных из камней, подходящих исключительно тебе, в форме, которая поможет только тебе, и которые нужно купить именно тебе и никому более. В воображении сама собой нарисовывалась картина, где сотни тысяч лет назад друза горного хрусталя пробивает свод пещеры, предчувствуя твоё скорое в масштабах вселенной рождение.
И всё же тут было красиво. Красивей, чем в красно-золотом магазине всякой всячины или тёмно-загадочном местечке для гаданий. Всё же Страна Земли была богата на самые разные минералы, и даже поделочные камни тут выделялись особенной красотой — Сэкки помнил, как всегда восхищался игрой искр на поверхности авантюриновых бус своего воспитателя. Потому побродить здесь в ожидании клиентки, мельком посматривая на её фигуру, склонившуюся над очередными отчётами, было приятно.
Особое внимание среди прочих заслуживал стенд с янтарём. Весь спектр от лимонно-жёлтого до настолько тёмно-красного, что можно было принять за чёрный. Что-то было притягательное в этих чуть замутнённых застывших слезах древних деревьев. Подвески, бусы, кто-то даже сделал из него кольца — и огромный ящик с грубыми камнями, не подошедшими для обработки, что лежали просто как сувениры.
— Эти камни — осколки солнца, несут добро и избавляют от плохих мыслей, хранят в себе удачу и помогают в долгой дороге. — Все сотрудники магазинов Ринари работали по одной схеме, оказываясь рядом и предлагая свою помощь, едва завидев малый интерес в глазах потенциального покупателя.
— Ага. — «Магическими» штуками он уже был сыт по горло. Интересно, кто-то из синоби вообще клевал на эти талисманы и обереги? Верил гаданиям? Или он один был почти что готов на это всё повестись. Не продолжая разговор, мальчик собирался вернуться к Мицу Ринари:а уже завершала свой разговор с управляющей. Как вдруг входная дверь распахнулся с криком:
— Всем стоять! Это ограбление! Деньги с кассы вот сю… — Ворвавшаяся троица осеклась на полуслове, заметив уже летящего на них Сэкки. На что вообще они рассчитывали, пытаясь устроить налёт в Селении, полном синоби?
Перемахивая через стойку с янтарём и задевая в полёте ящик с осколками, мальчик вмиг оказался у попятившихся назад преступников. Пытаться убежать уже не было опцией, сообразить нормальный отпор они не успели, и практически сразу же были нейтрализованы и скручены.
«Дней без происшествий на миссиях: ноль».
***
Горе-грабителей сдали быстро прибывшей на место страже и принялись успокаивать госпожу Ринари. Та, испугавшись, что это было нападение именно на неё, теперь боялась выходить наружу и идти домой. Пришлось приложить все силы на то, чтобы хотя бы унять её истерику. Очень уж контрастен был переход от самовлюблённой женщины, пускай верящей во всякую чушь, но держащую всё на контроле, до рыдающей из-за страха и нервов старушки. Хорошо бы ей никогда не столкнуться с реальным покушением на свою жизнь; сердце бы не выдержало наверняка.
Персонал быстро устранял минимальный беспорядок, вызванный активностью Сэкки, опрокинувшего часть побрякушек. Под сандалию мальчика закатился один из рассыпавшихся камней — подняв его, гэнин обнаружил его удивительно тёплым. Неровный, с россыпью внутренних пузырьков, рыжий янтарь отдавал слегка зеленоватым оттенком. Но главной причиной, почему он был забракован, оказался оставшийся в камне силуэт цветка, потемневший в этой смоле почти до чёрного цвета. Сэккэй никогда не видел таких цветов: похожий на сирень, но крупнее, с пятью лепестками, зазубренными по краям — интересно, насколько старым был этот камень и не вымерли ли ещё на земле растения с такими цветками?
— Почём это? — Отчего-то он посчитал, что именно этот янтарь всё-таки достоин того, чтобы пойти в несуществующую коллекцию. Быть может, он станет первым экземпляром? В конце концов, в детстве ему нравился вид разных камней, почему бы не начать их собирать теперь, когда появилась возможность. Он был даже уверен, что сможет попросить Тацути-сана помочь с обработкой этого камня, чтобы придать ему более гладкий вид и сделать основной акцент на цветок.
Свита же Ринари, наконец, смогла угомонить свою госпожу, и та согласилась отправиться домой, но только при условии, что «спасший» её Сэккэй в дороге не будет отходить от неё ни на шаг. Как будто бы это и не было задачей гэнина — заверив пожилую женщину, что всё будет под контролем, и ни один даже взгляд в её сторону не останется незамеченным, Сэкки вывел госпожу Ринари из магазина в сторону отеля. Постоянно получая подтверждение о том, что всё чисто и никто не смотрит за матерью купца с какой-нибудь крыши, женщина двигалась медленнее и дорога заняла больше времени. И хорошо. Значит, больше сегодня никаких вылазок не будет, а оставшееся время до возвращения главы семейства клиентка просидит дома, где успокаивать её будет легче.
Так и случилось. В очередной раз со скептическим лицом выслушав, как он героически помог справиться с нападением на бесценную жизнь женщины, Сэккэй передал матушку на попечение постоянному телохранителю купца, и, получив подтверждение, что в его услугах более не нуждаются, отправился в резиденцию с кратким отчётом, в котором, конечно же, многое осталось за кадром: неожиданно насыщенным для него лично получилось это формально скучное и обыденное поручение.
О многом обещало заставить подумать. Открыло новые пути и сюжеты.