Наутро после выполнения очередной миссии в Ивагакурэ Сэккэй проснулся не в самом лучшем расположении духа. Да, конечно, он славно потрудился, и ещё вчера был полностью доволен результатом и собственной находчивостью на задании. Но сегодня проснулся уже с другими мыслями. Когда юный синоби становится взрослым и получает своё первое серьёзное поручение? Сэкки отдавал себе отчёт в том, что пока что занимался лишь детскими забавами, а не полноценными заданиями, и куда больше был предоставлен себе и своим тренировкам.
Устраивал ли его такой расклад? Иногда да. Иногда — нет. Он не был настолько импульсивен, чтобы не понимать, что никакой иной пользы от него селению пока быть и не может. Скорее он злился на себя, что порой был чересчур ленив и медлителен в своём развитии. Но потом проходила очередная ночь, и вот уже привычная рутина вновь затягивала его в себя, гася мысли о недостатке работы над собой и даря уверенность в себе от тех малых дел, что он делал. Переменчивость настроений, столь свойственная многим подросткам, в эти месяцы для Сэккэя была чем-то вроде его движущей силы: благодаря ей мальчику не надоедало то, чем он занимается изо дня в день.
А сегодня ему хотелось движения. Потому, с самого утра вскочив на ноги, наспех умывшись и собравшись на выход, он отправился в резиденцию Цутикагэ. Вчера дежурный ему дал ясно понять, что для любого синоби, даже гэнина, всегда найдётся чем помочь родному селению, даже если резиденция не вызывает его лично. Задач всегда хватало, пусть многие из них и не были верхом интереса и оригинальности. И всё-таки Сэккэй надеялся, что новая задача позволит ему по-новому взглянуть на себя и станет отличным подъёмом настроения.
***
Дежурный синоби на раздаче миссий уже успел смениться, однако, как только Сэккэй ему представился, тут же понимающе кивнул, и, не спрашивая подробностей, полез сначала что-то сверить в своей тетради, а затем куда-то в гору свитков и бумаг, лежащих на столе, выуживая оттуда небольшой конверт.
«Ему рассказал про меня тот, что сидел здесь вчера вечером? — С недоверием подумал про себя мальчик, прежде чем осознать ещё более невероятную вещь: — Или они что, помнят всех синоби поимённо, включая их ранг?!»
С одной стороны, ему было сложно представить, как это вообще возможно — запомнить столько разных людей, просто по их персональным данным. Но, с другой стороны, если в этом и заключалась основная работа служащих резиденции, то почему бы и нет? Штабисты наверняка знали о внутренних делах Ивагакурэ больше всех.
— Сэккэй-кун, ты меня слышишь?
— … а? Да! Прошу прощения, я задумался! — Лицо мальчика залила краска. Какого чёрта он позволял себе настолько отвлекаться на праздные мысли при исполнении?!
— В этом конверте, — после осуждающего вздоха, дежурный протянул мальчику бумагу, — детали твоего задания. Если кратко, то из нашего зоопарка опять пропал ценный зверь. Твоя задача его найти и вернуть… Иди, Сэккэй-кун.
Схватив конверт и наспех расписавшись, мальчик поспешил убраться прочь с глаз дежурного, перед которым выставил себя дураком.
«Отличное начало дня».
Зоопарк в Ивагакурэ был лишь один, и Сэкки недолго думая направился именно туда, на ходу знакомясь со скупой информацией, предоставленной в тексте от резиденции. Задача казалась одновременно простой и донельзя дурацкой, но в то же время и, что подразумевалось под поимкой животного, Сэккэй мог только гадать. Слона? Жирафа? Медведя?

«Павильон предсказаний» представлял собой просторную комнату, у дальней стены которой располагался большой и многоярусный стеклянный короб, уложенный настилом и декорированный разнообразным способом, чтобы его обитателю не было скучно. На уровне метра над землёй в коробе было проделано широкое отверстие, выходящее на импровизированный балкон, закрытый прутьями металлической клетки. Как пояснил сопровождающий Сэккэя человек, именно на этот балкончик Бон и выходил, когда люди приносили ему угощения вместе с завязанными бумажками посланий, рассчитывая на предсказания. Это была давняя забава: если не знаешь, как поступить и какой из двух вариантов выбрать в своей жизни, то всегда можешь спросить у Бона. Говорили, что если мышь действительно снисходила до того, чтобы развернуть какую-то из бумажек, то этот вариант был лучшим из предложенных.
Забавные суеверия забавными суевериями, а работу выполнять было нужно. Выслушав всю возможную вводную информацию и оставшись в одиночестве, мальчик оглядел пустой зал и стеклянный дом мыши, несколько раз обойдя его по кругу. Как и было сказано, очевидного пути, по которому мышь выбиралась из короба, было не видать. Место, откуда следовало бы искать, тоже оставалось неочевидным. Выйдя обратно к другим помещениям, где поселили сусликов, агути и декоративных крыс, мальчик пытался следовать идее «чтобы понять мышь, думай как мышь».
«Начальник сказал, что он с ними только из-за того, что его тут хорошо кормят и заботятся. Справедливо», — Даже в обработанных стенах изнутри скалы была сотня мест, куда могла сныкаться пускай большая, но всего лишь мышь. А уж что говорить о возможностях удрать в принципе за пределы зоопарка.
Сэккэй задумался. Зоопарк Ивагакурэ был далёк от понятия чистого места — вонь как от животных, так и от отходов того, чем их кормили, стояла на всех окрестных улицах. И мальчик не сомневался, что это место было одним из самых грязных во всём Селении. А вместе с грязью и пищевыми отходами всегда жили крысы. Не милые прирученные зверьки из павильона, а серые, злые и жестокие тени трущоб; Сэкки отлично был знаком с их повадками и зонами обитания. И ему слабо представлялось, что белая пухлая мышь, привыкшая к вальяжной жизни, может сосуществовать с ними на этих улицах. Опасность, голод и холодные ночи — гэнин был уверен, что мышь всё ещё была где-то здесь, в павильоне, и обязательно вернётся за своим кормом. Нужно было лишь поймать момент, а вместе с ним и животинку.
Попросив сотрудников достать из дома мыши остатки еды, Сэкки уточнил, как сотрудники зоопарка работают с крупными животными, если тем нужно было оказать медицинскую помощь: не было ли какого-нибудь способа подмешать в корм снотворное. Конечно, обычно успокаивали животных инъекциями транквилизаторов и общей анестезией, как ему объяснили, но существовали и снотворные, что можно было использовать по такой задумке. Вопрос был лишь в том, что их эффект, обычно отложенный, привёл бы скорее к заторможенности зверя, а не отключке.
На этот случай у мальчика родилась ещё одна, странная, но как он надеялся, успешная идея. Поинтересовавшись, где находится ближайший кулинарный магазин, Сэкки отправился за необычными покупками.
***
Спустя час Сэккэй вернулся на место «происшествия», неся подмышками увесистый пакет с кормом и ещё кое-чем. Вытащив из жилища Бона две его миски, мальчик в каждую из них засыпал немного корма, обильно смазанного снотворным, и завершил приготовления особенным штрихом: добавил в одну из мисок красный пищевой краситель, а в другую — зелёный. Он отлично знал, как неаккуратно едят грызуны, и был уверен, что белая мышь непременно вляпается в краску и оставит за собою след. Затем он аккуратно поместил кормушки обратно. Оставалось лишь ждать; грызуны едят помалу, но часто, а значит едва ли процесс должен был затянуться.
Краем глаза Сэкки заметил промельк чего-то белого вдоль плинтуса, буквально на периферии зрения. Пулей метнувшись в тот край комнаты в надежде схватить зверька здесь и сейчас, мальчик, тем не менее, увидел лишь как белое пятно шмыгнуло прочь из павильона в основной зал. Ловить его там было бы совершенно бессмысленно. Но как минимум гэнин теперь точно знал: мышь действительно была здесь и действительно наведывалась в излюбленное место за едой. А с учётом, что кормушки были пусты с утра, наверняка зверь всё ещё был голоден и попробует в ближайшие часы ещё раз, учуяв запах зерновой смеси. Оставалось лишь подождать и потом проверить «улов».

ЭПИЗОД ЗАВЕРШЁН