Рябь лампочки под потолком колышет тени. В воздухе чувствуется запах чернил, старой бумаги и бесконечной столь противной и неотвратимой пыли, в перемешку с таким же невыносимым песком. Тонкая полоса света от круглого окна на две трети закрытого занавесками красит эту взвешенную от недавнего прихода посетителей пыль в золото. Утреннее солнце слепит глаза, и стоящий посреди кабинета секретаря генин раздраженно морщит нос и прикрывает взгляд тыльной стороной ладони, а в голове проклинает и руководство, что решило позвать кукловодов в такую рань, и светило, что встаёт не с той стороны планеты, и самого себя, что стоит прямо напротив окна и вместо того, чтобы сделать шаг вправо, обвиняет всё, что попадает в поле зрения. Простыми словами, день пошёл не по плану, и теперь ближайшие сутки Ю будет плеваться ядом.

Резиденция продолжает ковыряться в ране. В прошлой раз она лишь сорвала засохшую корочку, теперь уже конкретно засунула в неё палец. Каждая миссия теперь, казалось, пытается о чём-то сказать мальчишке, донести какую-то идею. Предупреждение? Угроза?
"Или просто совпадение..." — Ю задумчиво бросает взгляд на стоящего рядом Кенджи, недолго смотрит на протектор на его плече, и нехотя возращает внимание на проходящий брифинг, почесывая шею, и по честному пытался вникнуть во всю суть задания. Есть отступник. У него есть подельники, по всей видимости не шиноби, которые помогают собирать информацию по поводу Суны.
"Довольно опрометчиво брать на такую роль обычных бандитов" — Ю пытается мыслить ясно, но чем дольше он стоит, тем больше копится раздражение; в разум вмешиваются эмоции, — "Идиотина."

— По последним данным их видели на юге, вот здесь, — секретарь тыкает в карту, указывая на какой-то район города. Мальчишка всматривается в то, что не перекрыто отвратительно грязным (как считает Ю) пальцем мужчины, и понимает, что в этом городе Насуби никогда не был, — скорее всего они снимутся с места следующим утром, поэтому
Тягучая тоска медленно одолевает тело мальчишки, и тот, сдерживая дрожь в пальцах, переносит ориентиры на собственную карту, замусоленную и выцветшую, и скатывая её обратно в рулон, наконец сбегает из кабинета.

— С патриотизмом мы перестарались, — выдаёт он, когда они оказываются на улице, — конкретно.

<...>

Дорога была отвратительна. Что неудивительно, потому что проходила она по пустыне, а ничего хорошего в пустыне произойти не может по определению. Ю искренне был в этом убежден и при удобном случае был готов поспорить по этому поводу. Пару раз приходилось останавливаться на привал, спекаясь под палящим солнцем и изнывая от жары. Пару раз парень падал в песок, не желая продолжать путь, но голос матери в голове снова и снова заставлял подниматься на ноги. Две длинные вереницы следов убегали далеко за горизонт. Ближе к вечеру, с другой его стороны, медленно выполз город.

Парень слушает кузена, лёжа на спине на одном из привалов на верхушке очередного бархана. Ступни несчадно саднили от такой продолжительной прогулки, а на зубах чувствовался неприятный скрежет. Если всё начиналось так паршиво, то каким в итоге будет конец? Ю переворачивается на живот, упирается руками в нетвёрдую опору, и, заставляя песчаные ручьи стекать по складкам его куртки, поднимается во весь рост и устало кряхтит. В такую жару, конечно, очень сомнительно ходить в куртке с капюшоном, но мальчишка предпочитает истекать потом испепелению заживо. В конце концов, когда пот испаряется, то на какое-то время даёт прохладу. Когда ты шиноби, то на характерный, исходящий от тебя запах, можно и позабыть.

— Пуп земли, — полуулыбается мальчишка на предположение Кенджи о причинах контекста их совместной миссии. Даже если он был и прав, Ю в который раз убеждался во вторичности своего пребывания в Суне. Как будто запасная деталь низкого качества – используют, только когда нет варианта получше, а после опять убирают в нижний ящик, — но я вообще-то не об этом беспокоюсь... Хотя и об этом тоже, но в меньшей степени.
Парень отряхнул покрытую слоем песка шею и поднял с земли сложенный рюкзак и замотанную куклу. На плечи легли холщовые лямки, бинты от "кокона" легли поверх поклажи.

— Эти задания, они как ком в горле, — под ногами опять зашелестело. Скатившись вниз, словно по статичной волне, они вышли на довольно прямой участок пустыни. — Заставляют каждый раз переступать через себя. Я не чувствую, что делаю что-то полезное. Легко обманывать других людей, но себя же не обманешь. Надоело делать то, что не хочешь, для людей, которые тебя не понимают в деревне, которая тебе противна.
После этого Насуби замолчал, и до самого города говорил критически мало даже по меркам себя самого. К концу пути предплечья рук были исполосованы вдоль и поперёк.

<...>

Морской бриз обдал лицо и растрепал волосы, выдувая из них оставшиеся от привалов песчинки. Мальчишка удивленно поднимает голову и смотрит туда же, куда и его братец. Город раскинулся на побережье словно выброшенный на берег кальмар, запустив длинные щупальца-улочки в мокрый илистый песок. И всё это это выглядело приятнее, чем те круглые, словно слепленные детьми, домишки Суны; Ю не без интереса всматривается в местную архитектуру и наконец перестал расчесывать открытые участки тела.

"Нормальная жизнь..." — вторил внутренний голос, пока они спускались ко входу в город. В каком-то смысле мнение Ю по этому поводу было схоже с позицией Кенджи: быть шиноби в вакууме было очень выгодно по сравнению с обычным человеком без способностей к контролю чакры, но та ответственность, которая взваливалась на плечи носителям этого статуса в какие-то моменты сильно перекрывали все плюсы. Возможно, это было очень по-детски, но Ю хотел бы иметь только положительную часть жизни шиноби, не притрагиваясь к отрицательной. И на его запросы было одно решение. Это решение уже было известно Кенджи, но Насуби ещё не дошёл до него. Или не хотел доходить.

— Ты знаешь, что делаешь, — утверждение, подразумевающее риторический вопрос. Сомневаться в братце было сложно, поэтому Ю и не пытался, доверившись Кенжи, раз он уже не первый раз сталкивается с подобным заданием. От перекладывания ответственности мальчишка словил лёгкое дежавю, но не придал ему значение, и, распрощавшись до вечера с кузеном, побрёл по улицам незнакомого города.

<...>

— И насколько глубоко ты уже... в этом, — разводя пальцы в сторону, спрашивает Ю. Они сидят на крыше трехэтажного дома, прямо напротив бара, и после последних слов, мальчишка нехотя стаскивает закутанную в бинты марионетку и методично начинает разматывать бинты. Конечно, эффектно разворачивать куклу с пафосным видом у всех на глазах — это здорово и круто и выглядишь как герой из манги, что раскрывает последний туз в рукаве, но сейчас парень не был настроен на любого рода представления, да и бандиты — не восьмилетки, чтобы для них разыгрывать спектакль.
Когда Сасори был в боевой готовности, Ю накидывает на него свою куртку — чтобы сразу не бросались в глаза шарнирные суставы и кивает Кенджи.
Двери бара издают три последовательных скрипа.

Оставив позади три этажа, Ю оказывается на земле. Сасори "идёт" чуть впереди, словно угрюмый телохранитель, скрытый в грузной куртке. Вслед за эффектным появлением Кенджи, парень словно тень проскальзывает внутрь. Мальчишка уверен: его даже на заметили, но на то и был расчет.
Пока всё внимание "посетителей" сконцентрировано на кузене, Насуби осматривает внутренности бара. Почти всё сделано из дерева ("Хорошо горит"), есть три окна и входная дверь, и, скорее всего черный вход со стороны служебных помещений ("Четыре выхода плюс один"), мебели мало, кроме столов, стульев и барной стойки тут практически ничего и нет, что скорее плюс, чем минус.

Братец шумный, но Ю уже не удивляется. Прозрачная ухмылка на лице и приподнятые от резкого звука лиловые брови — вся реакция на его перфоманс, что на самом деле не мало.
— Ты хотя бы предупреждай, когда так делаешь, — ковыряясь мизинцем в оглушенном ухе, произносит парень. Кенджи, как противовес Ю, импульсивный и громкий, перекрывал инертного и тихого Насуби с его планами и порядком, сея вокруг хаос и сбивая однопоточный ход мыслей мальчишки. Ю инстинктивно дёргает за воображаемый поводок, но вместо этого заставляет шевельнуться Сасори. В безразмерной куртке, в натянутом на голову капюшоне, тот вполне мог сойти за настоящего человека — даже без специальной техники. От случайных манипуляций Сасори мотнулся из стороны в сторону, издав слегка заметный щёлкающий звук трущихся друг о друга шарниров.

Поначалу Ю был даже как-то напряжен. А вдруг — ловушка, а вдруг — и не бандиты это вовсе, а первоклассный шиноби, а вдруг (мальчишке после даже самому себе стало стыдно, что он вообще о таком задумался) — он забыл смазать суставы у марионетки и её заклинит в самый неподходящий момент. Зацикливаться на подобных вещах было привычным делом для мальчишки — практически хобби, но в конце концов всё оказалось намного проще, и, чего скрывать, намного скучнее. Схваченные марионеткой братца бандиты пытались высвободиться из мертвой кукольной хватки, но деревянные конечности не чувствуют боли и не знают усталости, довольно хрупкие, правда, но это тоже решаемо. Ю смотрит в спину Сасори и о чём-то очень крепко задумывается.

Третий бандит (видимо испугавшись двух подростков) решает стратегически отступить через окно. Разумное решение. Но слишком читаемое: одним движением Кенджи перекрывает все выходы, заставляя бандита попятиться назад. Ю взмахивает пальцами и уже его марионетка начинает движение в сторону преступника. Тот, в свою очередь, поняв, что единственный выход теперь — парадный, пытается таранить пока ещё претворяющуюся человеком куклу. Очередная ошибка. Ю сжимает кулак и оттопыривает средний палец. Из живота Сасори вылетает гибкий металлический трос и, устремившись к (в очередной раз опешившему) бандиту, опутывает его по рукам и ногам и легонько тюкает макушкой об потолок. Тот сразу обмякает в объятиях троса, Насуби медленно опускает того на деревянный пол и подходит к ошарашенному бармену.
— Налей чего-нибудь попить. Ну, сока какого-нибудь. Нет сока? Ну, тогда давай воду, — оперевшись локтём на стойку хрипло бросает он, — только без газов, у меня от них в горле першит.

Пока бармен возиться где-то под стойкой, мальчишка перенимает у Кенджи оставшихся двух бандитов, также опутывая их тросом и прижимая друг к другу.
— Нам нужны все трое? — Ю приседает на корточки, рассматривая бессознательного бандита. — Перефразирую: Суне известно, что их должно быть трое? А то я мне не хватает живого пособия для медицинских техник.
Краем уха парень слышит, что его вода готова, подойдя к бармену, он берет стакан в руку, медленно его выпивает и ставит на стойку вместе с тремя монетами.
— Ну, пора домой.

Отредактировано Yu (06.02.2024 21:02)

Ю не понимал кровожадности Кенджи. Это, наверное, единственное, что он так и не смог понять в его характере. Ни его периодические "сдвиги", ни довольно частые перепады настроения не вызывают у Насуби такого непонимания, как желание собственноручно причинить кому-то вред. Проблем с жестокостью Ю не имеет, для его довольно серой морали насилие, как способ решения проблем, всегда был валидным и вполне приемлемым. Но быть тем, кто применяет это способ... Может, только куклами, или же, в крайнем случае, в медицинских перчатках. К тому же, кровь почти не отстирывается и начинает неприятно пахнуть через какое-то время — сплошные минусы.

Мальчика с лёгким отвращением кривит губы, пока братец превращает лицо одного из пленных в жуткое месиво. Только мысль о том, что вся эта кровища в перемешку со слюнями и соплями попадёт на его одежду (а ещё хуже — кожу), заставляет всё тело юноши зудеть будто весь его эпидермис сейчас готов слезть с своего мышечного каркаса словно сброшенная змеей кожа. Стоящий за барной стойкой бармен просто в ужасе.
— Не отвлекайся, — мрачно замечает Ю, и мужчина, дернувшись, возвращается к своей работе.

<...>

— Что дальше? Выслеживание чунина? — спрашивает Ю, когда они уже покинули город. Дорога обратно была ещё более удручающая, чем дорога на миссию. Когда они шли на задание оставалось хоть какое-то мало-мальское чувство интриги — по сути это было первое задание за пределами Суны, которое не заключалось в мерзких похождениях по бескрайней пустыне, более того — в другом городе. Сейчас же это была обычная дорога обратно, без каких-то волнений и мыслей. Бархан за барханом они шагали в Суну, пока летнее солнце плавило кожу мальчишки.

К резиденции они прибыли под вечер. Весь грязный и уставший, Ю всё, что хотел сейчас парень — так это перестирать свои вещи, вычистить Сасори и вымыться самому. Но прежде всего — наконец сдать миссию.