В круглосуточном гастрономическом магазине "Шестёрочка" не было очередей — Кенджи достаточно быстро закупился парой энергетиков, необходимых ему, как кажется, для выживания в ближайшие двадцать четыре часа; на покупку ушло не более пары минут, и он, в общем-то, не опаздывал к матери, но одна из покупательниц... — была симпатичной, и Кенджи некоторое время вынужденно стоял около выхода в крутой позе, надеясь заработать хоть один восторженный взгляд с её стороны. Взгляда он не дождался — девушка прошла мимо, не обратив на Кенджи никакого внимания. Рассудив, что девчонка оказалась дурой [а Скрытый Песок — помойкой], он направился в резиденцию, готовя отмазки, почему он задержался на пятнадцать-двадцать минут.

— Любовался кошечкой, — бросает он матери, раскрывая свиток с деталями миссий, — люблю я, ну, знаешь, смотреть на кошек.

[бегло изучает своё задание]

<..> — А шпионов, да, не люблю.

И работать — тоже; двойная, получается, неудача — работа, связанная с выслеживанием и дальнейшим убийством шпиона... Отказаться Кенджи не мог — это его первая миссия ранга В.

Ранее — даже до получения увечий — он лишь изредка получал миссии рангом выше D-уровня, а тут... А тут, да — сразу В. Он невольно кривится, не до конца осознавая, какие эмоции он испытывает; страха точно не было, но, возможно, присутствовал определённый невротический мандраж. Вместе с этим, он не мог не насладиться возросшим чувством своей собственной значимости — видимо, рост его навыков впечатлил не только его, но и мать.

— Спасибо.

Мать сдержанно кивает, а Кенджи с усиленной концентрацией вглядывается в детали миссии, всеми силами стараясь не пересекаться глазами с Саюри. Всё-таки, какую бы она должность она ни занимала, она всё ещё оставалась его матерью, для которой первая отправка Кенджи на миссию столь высокого ранга... Была *волнительной* [мягко говоря]. Впрочем, избегать её взгляда можно было сколько угодно, но это ни к чему не вело — желая как успокоить мать, так и уже поскорее отправиться в путь, Кенджи обращается, бросая свой взгляд под взгляд Саюри:

— Не парься, — искусство утешения он осваивал под чутким руководством отца, — не сдохну.

— Зуб даю, — он героически кивает.

Затем — по-крутому разворачивается и уходит. Едва переступив через дверноё проём он бросает ещё более крутое:

— Бывай.

Приближаясь к городу в корректно спрогнозированное время — в районе восьми утра — Кенджи въёбывал уже третью банку своего энергетика. Что же, он очевидно не хотел спать. Более того, не хотел спать и до приёма энергетика, но ему просто так смертельно нравился вкус этого блядского пойла. Более того — он просто хотел пить: трудно не захотеть пить, когда ты уже хуй знает сколько часов плетёшься по пустыне летом, облачившись в полный набор стильного шиноби с огромной тыквой-песчанкой на спине.

Утренний мегаполис встречает Кенджи буйством своей урбанистической красоты — высотки, стеклянные фасады и приятный влажный воздух, небрежно обдувающий в меру усталое лицо шиноби. Кенджи стягивает с себя маску, желая прочувствовать этот момент — сухой климат родного Какурезато, преследовавший его большую часть дороги до мегаполиса, наконец-то отступал; испарины морской соли вальяжно оседали на лице шиноби, а сам он — наслаждался этим редким для него моментом.

На улице — слишком много людей. Новость о проникновении преступника-шиноби, разыскиваемого за шипонаж и убийство, привела к введению в городе чрезвычайного положения, в рамках которого была строжайще ужесточена процедура выезда и прибытия в город — учитывая, что данный мегаполис соединяет в себе качества как одного из крупнейших портов Страны Ветра, так и крупнейшего транспортного хаба на её востоке... В общем, столпотворение тут — просто пиздец, но Кенджи это по душе; суматоха города, шум, бешеный ритм — он, казалось бы, буквально ощутил себя *живым*.

Впрочем, быть живым не всегда хорошо — особенно, когда дело касается очередей на контрольно-пропускных пунктах. К счастью, Кенджи не сталкивается ни с каким там процедурными трудностями — у него особый пропуск... Ткнув им перед нужным ебалом, он проходит последний из блокпостов без очередт и — в сопровождении из двух гражданских полицейских — направляется в местное отделение полиции.

<..> Города — не Какурезато. Здесь всё подчинено законам не Каге, а именно что Даймё — полиция есть его длань для контроля за правопорядком, и шиноби тут, скорее, редкость.

<..> Впрочем, их авторитет тут всё ещё уважаем — Кенджи встречает лично руководитель местной полиции, что выглядел как поджарый, воинственный мужчина средних лет; короткая строгая стрижка и сильный взгляд тускло-серых маленьких глаз; круги под глазами и трёхдневная щетина — он выглядел смертельно усталым, но даже так Кенджи мог ощущать его *воинственный дух*. На секунду, созерцая силуэт этого сильного и взрослого мужчины, Кенджи потерял уверенность в своих силах — ощутил себя ребёнком, что и жизни толком-то не видел.

Завязался разговоро, большая часть которого была бессодержательной формальностью, но в рамках которой было установлено, что шпион правда в городе, однако, где он именно находится остаётся неизвестным. Ближе к концу диалог разговор стал значим:

— В общем, город практически закрыт для въезда и выезда.

Говорит он с явным раздражением — слишком много стресса за последние дни.

— Также, поскольку мы предполагаем, что беглец прибыл сюда с целью приобретения услуг местных контрабандистов... То есть, хотел покинуть страну через море, спрятавшись на одном из судов...

[он говорит бессвязно — попытки следовать формальной лексике явно ему не по духу и не по уму; или его так бесит мысль об этих *местных контрабандистах*?]

<..> — На время проведения следственных мероприятий мы, — под "мы" он имеет в виду: "полиция по распоряжению вышестоящих чиновников из столицы", — заблокировали наши порты, полностью запретив отплытие, э-э... Кораблей.

— Куча недовольных. Сущий хаос. В городе... Особенно, в порту.

— Вы пытались опросить кого-то из местных контрабандистов?

<..> "Теневой сектор экономики" — подобное невозможно в Какурезато, но за их пределами [а это несоизмеримо большая часть исследованного мира] он процветал. Контрабанда, "чёрные рынки" и прочее — политики могут сколько угодно осуждать подобные явления публично, но по факту они становятся одним из ключевых инструментов осуществления их деятельности, с помощью которого выигрываются войны, зарабатываются деньги и многое другое.

<..> Организованная преступность таких масштабов существует не просто так — ей покровительствуют; и у её абстрактной шеи держат клинок, готовясь перерезать ей горло в случае, если кто-то зайдёт со своими амбициями ну слишком уж далеко. Следовательно — полиция знает о деятельности местной мафии достаточно, чтобы в случае чего организовать вне_протокольный опрос; то есть, вопрос Кенджи был вполне закономерен.

— Вы же не думаете, что я стану общаться хоть с кем-то из этих уродов? — озлобленно рявкает шеф полиции, демонстративно ратуя за свои высокие моральные и правовые убеждения, — они — преступники, а я — представитель закона.

[брешит и пытается увести диалог в другую сторону; *контратакует* Кенджи, вынуждая того *отбиваться*]

<..> Тут крылось что-то иное — Кенджи старался внимательно следить за каждым словом и жестом шефа полиции, однако подсказок ему это не давало. Очевидно, что по какой-то причине шеф полиции отказывается идти на контакт с местным преступным синдикатом — сам он причину не назовёт даже, как кажется, под угрозой своей смерти. Проклятье — Кенджи нервозно потирает свой затылок, понимая, что его опыта и возраста недостаточно, чтобы вести подобный диалог *виртуозно*:

— Ясно.

— Можете ли вы — в таком случае — организовать мою встречу с их представителем?

— За кого ты меня принимаешь, — он бесится и, оглядывая потерявшегося в диалоге Кенджи [чувствует его слабость], добавляет, — пацан?!

[далее следует ебейщей духоты монолог о том, как сильно и отчаянно он борется с преступностью; так сказать, *народ ему всё* и *он всё для народа*]

<..> Кенджи очевидно не верит во весь этот напускной альтруизм, а также терпеливо сглатывает выпад про "пацана" — если полицейскому так сильно требовалось утвердить свою силу, *показать влияние*, то Кенджи был готов ради дела и потерпеть... Однако!

"Влияние", — Кенджи, кажется, начал понимать...

— Я понял, — говорит он по окончанию пассажа полицейского; выдерживая паузу, добавляет, — "борьба за влияние".

<..> подразумевалось: между полицейскими и преступным синдикатом.

Полицейский маскирует свой мандраж напускной злостью, будто бы стараясь как запугать Кенджи, так и подготавливая почву для того, чтобы приказать Кенджи покинуть его кабинет, что будет безусловной неудачей для шиноби. Выпад Кенджи сработал, отчего тот демонстративно хмыкнул, ещё больше действуя на нервы полицейскому... Удачная фраза, но она будет полностью обесценена, если его сейчас выдворят из полицейского участка. Что же, если местный шеф предпочитал язык запугиваний, то Кенджи был вынужден ему подыграть, отвечая тем же. Да, ему явно недостаёт мачизма, чтобы осаждать таких мудаков [которых нельзя бить], но на его стороне был набор сухих фактов... И родословная.

— Я не собираюсь вникать в нюансы ваших отношений с синдикатом, и я уважаю ваш авторитет...

— Однако, моя миссия является заданием государственной важности — стоит ли говорить, что и я сам как бы не самый простой шиноби, а буквально старший сын действующего Кадзекаге?

<..> — И внук ещё скольких-то...

— Опять же, мне глубоко наплевать на ваши отношения с синдикатом, и я так или иначе добьюсь встречи с людьми оттуда.

— Вопрос лишь в том: хотите ли вы из-за своего упрямства быть упомянуты в официальном отчёте для Даймё и моей матери-Кадзекаге как *ключевая и единственная помеха*, возникшая в ходе выполнения задания?

<..> — Задания, из-за которого вы перекрыли весь город и отменили ход торговых кораблей, из-за чего одни люди сейчас негодуют на улице, а другие — негодуют, считая в кабинетах свои убытки?

Кенджи не отрывает взгляда от полицейского, который вот-вот сломается... Кенджи ловит себя на мысли, что уделывает мудака в духе матери, но не отца, который бы наверняка просто отхуярил полицейского и кинул пару-другую угроз в сторону его жены и детей.

— Организуйте мне встречу, и я напишу в отчёте, что ваша помощь была неоценима.

Помешкав секунду, полицейский всё же согласился.

Отредактировано Kenji (11.01.2024 04:50)

Мужик, в общем, был статный, а на его среднем пальце красовался надетый поверх перчатки — моветон — нахально золотых оттенков перстень, изображающий Тсучигумо. То есть — ёкая, олицетворяющего пауков и паукообразных чудовищ народного фольклора. Паучок казался грозным и рельефным, как и любая из подобных ему тварей, но Кенджи не сомневался в мифическом образе персонажа кольца. Так, он вглядывается в надпись на стенках украшения, и она гласит: "ятсукахаги" [«схвативший восемью лапками»] — альтернативное имя Тсучигумо.

«Схвативший восемью лапками», — иронизирует Кенджи, пытаясь анализировать ход диалога с Иваширо К., — "меня".

И вправду — попытки допроса не клеятся решительно, основательно и даже совсем: Кенджи ощущает, как его заливают потоком сторонней информации, в хитросплетениях которой он начинал теряться. Понятным было одно — все эти слова нужны затем, чтобы поставить Кенджи перед фактом, что для получения необходимой информации ему придётся принять и признать, что синдикату контрабандистов он обязан успехом миссии, если она всё же будет выполнена.

— Получается...

<..> Кенджи — собирая все свои наблюдения в одну вонючую кучу — пытается пойти в последнюю вербальную атаку, ожидая повернуть диалог в свою сторону.

— Желая проучить нового шефа полиции, отказавшегося принять роль «находящегося под вами», и продемонстрировать ему своё влияние, вы разорвали с ним любые контакты, едва просочилась новость, что в город просочился шпион...

<..> Кенджи демонстративно косится на кольцо своего собеседника, старательно выискивая наиболее изящную из возможных метафор про "паучью сеть" и прочее такое, но вовремя отказывается от идеи усложнять свой монолог излишней словоманией — сказать он хотел многое, и малейшее отклонение в иную повествовательную сторону грозило основательно переворошить весь тот массив информации, что сейчас синтезировался его головой в единый исход.

— В общем... — он переводит свой взгляд снова от кольца на собеседника, на которого уже мог смотреть, не пугаясь его давления.

— Вы предвидели, что в скором времени будет спущено распоряжение о закрытии города, которое придётся реализовывать правоохранителям, оборачивая на себя тотальное недовольство путешественников и торговцев... Включая, морских.

— Вы, при этом имеете с этого и финансовую выгоду, и репутационную — суды в порту так или иначе отбудут, едва разрешится инцидент со шпионом... Но пока они не могут отплыть, вы получаете деньги за нахождение кораблей на ваших пристанях, при этом демонстративно занижая ставку торговцам за нахождение тут — делаете вид, что делаете это себе во вред ради потребителя, но денег приходит даже больше.

— В городе полный раздрай, ваш «соперник»в опале, и Вы — получаете деньги, выглядите как народный герой для своей аудитории и, в общем-то, держите "за яйца" не только оппонента, но и город целиком.

<..> «Круто», — невольно осекается Кенджи, осознавая, что романтика преступной жизни ему пусть и спонтанно, но вполне по душе — его захватывает с головой.

<..> — Но вам мало держать шефа полиции за яйца — вы хотите ему их буквально выкрутить.

<..> — И за этим — Вам нужен я.

— Вам нужно, чтобы в отчёте для чиновников я указал, что моя миссия была выполнена исключительно благодаря Вам, в то время как о шефе я должен написать, что он являлся единственной — и существенной — помехой в ходе выполнения моих работ. Ведь... Шпиона вы уже поймали и сами.

— Без проблем, — Кенджи соглашается с требованием преступника, не дожидаясь его ответа, — но мне вот что интересно...

Кента, выслушивающий Кенджи до этого момента со значительным интересом, преображается в лице, становясь будто бы по-отечески предостерегающим, тем самым намекая Кенджи не задавать те вопросы, что крутились в его полной азарта голове — в груди начинает сильно жечь, а рассудок окатывает анти-естественная паника, уже знакомая Кенджи... Подобное он испытывал тогда, когда понял, что близок к смерти как никогда. В том сражении его спас сенсей... В этом — его спасал потенциальный палач, и Кенджи осмотрительно принял его совет сдержанной улыбкой.

— А впрочем, — он [успокоившись] говорит, комично задирая брови вверх, — наверное, мне больше ничего и не интересно.

<..> Особенно не_интересно, как синдикат провернул побег шпиона, и знает ли сам шпион, как цинично его наебали... Наверное, не знает — иначе бы он был уже мёртв. А, как следует из дальнейших ответов Кенты, шпион к актуальному моменту оставался жив.

<..> Как и Кенджи — Кенджи в этом моменте свезло.

Кенджи сидел на крыше одной из высоток, переваривая всё случившееся с ним за этот день.

Так, спасение контрабандиста от рук шпиона, позволило ему выторговать более релевантные условия их сделки - Кента дал добро на предоставление в отчёте менее хвалебной рецензии о его деятельности. Таким образом, уже готовый было прогнуться под его условия Кенджи - волею случая - смог выбиться из статуса личного лизоблюда влиятельного контрабандиста. Нет, он и без его согласия мог подготовить "правдивый" отчёт, но присутствовало понимание, что, сделай это, Кенджи мог потерять "выход" на данного преступника и его сеть. Подобное - нежелательно, и Кенджи стремительно усваивал ценный жизненный урок о правилах т.н. взрослой жизни: "связи - решают".

"Подвернулась возможность", - рассуждает Кенджи, вспоминая слова Кенты, - "и я ей воспользовался".

Да, другой урок этого дня - не проёбывать шансы, ведь жизнь достаточно скупа на них. Последние полгода Кенджи выполнял низкоранговые миссии и прозябал в госпитале, а сейчас - такой шанс завести новые знакомства... И он им воспользовался - Кенджи подносит к лицу то самое кольцо-с-пауком, которое ранее так ему приглянулось.

Иметь статус "рукопожатного" в преступной среде... Кенджи задаётся вопросом, какой репутацией пользуются его родители в криминальном мире, ведь - очевидно - им тоже приходится возиться с такими людьми, искать с ними компромиссы и даже дружбу: "политика". С другой стороны, он ловит себя на мысли, что слово "возиться" не подходит его опыту взаимодействия с Кентой и его структурой - контрабандист был крайне симпатичен Шиноби, и факт налаженной коммуникации с ним представлялся не только полезной особенностью для выполнения миссий, связанных с криминалом за пределами "сферы Шиноби", но и... Источником вдохновения?

"Огумо", - Кенджи закрывает лицо от лучей заходящего солнца свитком, в котором был запечатан [Техника Запечатывания] труп шпиона, - "Гигантский Паук".

<..> Подаренное кольцо с пауком - Кента рассказал, что часто вручает людям, которым он задолжал, сигнатурные украшения с животными, показав которые можно добиться особого расположения и доверия со стороны подручным ему дельцов: торговцы на чёрном рынке, те же контрабандисты, воры, все остальные... Возможно, даже пираты - Кенджи ранее приходилось о пиратах только читать в книгах, а теперь он чувствовал, что может найти их и - при необходимости - найти и с ними общий язык. Всё-таки Кенджи пусть и Шиноби, но ему свойственны и наивные детские фантазии - он считает пиратов "крутыми".

<..> Крутым ему кажется и его новый псевдоним в преступной среде.

"Огумо", - Кенджи продолжает его смаковать, - "Гигантский Паук".

Конечно, он претенциозен, но его магия в том, что это то имя, которое он выбрал себе сам - в этом его уникальность. Так, имя и прозвища - выбраны за него, а тут... Кенджи откидывается чуть назад, укладывая спину на крышу высотки. Развалившись, он упрятывает свой новый золотой аксессуар с пауком в толщу своего песка, содержащегося в тыкве-песчанке - доставать он его рассчитывал только тогда, когда придётся вновь общаться с "криминалом". И общаться с "криминалом" - да - придётся используя свой псевдоним, не светя свои настоящие имя и личность... Таково требование Кенты, и Кенджи его понимал и принимал: слишком высокие репутационные риски, если вскроется, что авторитетный преступный босс чем-то сильно обязан потомку двух каге - "политика"... Снова она.

Собрав все свои мысли в кучу, Кенджи принимает решение отодвинуть их в "долгий ящик" - вечереет, а ему нужно успеть до *позднего вечера* в Скрытый Песок. Вообще, на миссию ему была отведена неделя, но он горит желанием сдать её в день, в который она была получена - так он сможет лишний раз заявить о себе.

<..> Кенджи успел вернуться в Песок примерно к девяти вечера. Ловко проманеврировав вдоль вечерних улиц ненавистного ему Какурезато, он добрался до материнской рабочей резиденции, где и сдал отчёт о миссии, а также отдал свиток с трупом.

- В ходе выполнения миссии пришлось потратиться на один свиток, одну карту страны, а также потратить одну Взрывную Печать...

Он говорил с непробиваемой серьёзностью, из-за которой не было понятно говорит он серьёзно или нет.

- Помимо денежного вознаграждения за выполнение миссии прошу компенсировать эти мои траты.

- Спасибо.