Рури останавливается и смотрит. Она стоит у выхода из жилого корпуса, уродливого и облепленного обуглившейся кладкой, с зияющими чёрными дырами в оконных проёмах. На вымощенных дорожках, окольцовывающих сад, раскиданы куски бетона и — Рури неосознанно задерживает на них взгляд — изорванные вещи, обувь и осколки стекла.

Вокруг этого дома больше нет людей, никто не задает лишних вопросов, и даже не оцепляет периметр липкой, трепещущей на ветру лентой. Если кто-то здесь и погиб, то их давно вынесли из здания. Если здесь оставалось что-то ценное, то это уже давно разворовали и продали на черном рынке. Рури не останавливается посмотреть по сторонам - она входит внутрь с уверенностью человека, который здесь живет.

Со времени прошлого экзамена прошел месяц. А казалось, что минута. А казалось, что целая вечность. Казалось, что несколько жизней.

Рури - рвет и мечет, голыми же руками. Рычит гортанно и не замечает боли, с которой она сдирает со здания обои. Не чувствует, как острые края бетона, который она швыряет из окна, царапают ей руки, оставляя на них продолжительные линии. Рури крушит остатки мебели, толкает в стену оставшиеся вещи, и губы ее изгибаются в неровной улыбкой. Будто бы вырезанной на ее теле ножом. Она дёргается и порывисто прикусывает губу, смыкая веки. На сегодня этого достаточно.

***

- Ты руки не хочешь помыть? - Секрертарь изогнул свою бровь, Рури последовала его примеру, не то в издевке, не то от удивления того, что он и вовсе спросил у нее это.

- Захотела помыла бы, - буркнула она в ответ, подавив желание попросить его больше к ней подобным образом не приебываться. Она здесь для задания а не на конкурс красоты. Пришлось подавить в себе желание и вовсе выйти из кабинета, не принимая даже этого задания - говорят, что не выполняя миссий она и вовсе потеряет работу. Смешно, потому что она бы посмотрела на то, как именно они собираются на нее давить на этот раз. Она что, была похожа на человека, которому было что терять? Или была похожа на человека, которому настолько присралось пять тысяч ре, что она получит за это задание?

- Только осторожней с этим, пожалуйста, - сообщал секретарь, трясущимимся руками передавая куноичи посылку, - колбы очень хрупкие, а вещества там очень опасные. Разобьешь - не вздыхай. - После услышанного страшно захотелось швырнуть эту коробку куда-нибудь в безлюдное место и посмотреть, что произойдет. Ради научного интереса, конечно же.

Но сегодня этого делать не хотелось - в основном потому, что разговаривать ни с кем в принципе не оставалось никаких сил. Или убегать от преследования. Хотелось свернуться калачиком под одеялом и спать, не вылезая. Или пойти обратно в разрушенное здание и трясти его так, пока стены не подломит и их всех не занесет под тысячей осколков. И ее не утащит в том числе.

К больнице Рури шла и молчала, засунув свою ношу под бок, оставляя на картоне разводы грязи. И собственной же крови. Вот только стоило ей прийти к больнице, и поинтересоваться, где ее цель, она получила совершенно неудовлетворительный ответ.

- В смысле Хазеноки сегодня нет? Я что просто так сюда притащилась?

Отредактировано Oururi (21.12.2023 21:16)

"Только Каина, блядь, не хватало." В чем был виноват Каин? В том, что выжил. В том, что просто был там. В том, что своим идиотским кодом она позволил им пройти во второй этап экзамена, к которому, как выяснислось, никто не был готов. И Ооки, придурок, должен был знать. Должен был понимать. Чего он пытался этим добиться? Что совершить?

Где-то там, в другом месте, после подобного рода похорон все бы изменилось. Но нет, не здесь, в идиотском селении скрытого Камня. Здесь скажут: вы плачете? Ваши слёзы высохнут. Спросят: вы не ожидали? Прекратите. Смейтесь. Вбейте боль в грудь. Не станьте кормом для червей. Держитесь, живите.

Он открывал дверь до того, как она успела приблизиться - и Рури практически столкнулась с ним нос к носу. А хотелось - залететь по лицу и сделать вид, что она случайно, потому что хотела дверь открыть. Упс. У него была эта идиотская способность просто каким-то образом знать, что кто-то рядом. Просто понимать. Этот парень вообще для ее комфорта как-то слишком много всего знал. А почему о том, чем обернется экзамен не знал, а, раз умный такой?

- Тебе посылка, - буркнула Рури, бесцеремонно проходя внутрь и положив посылку на стол. И сделала она это даже аккуратно. Осторожно. Не швырнула в угол, пнув ногой, хотя очень и хотелось. Сделав это, она опускалась на стул, перекинув одну ногу на другую, и позволяя неприятной тишине опускаться на них как дырявой шали, проеденной молью. Рури не испытывала дискомфорта перед тишиной. Каин, ей казалось, тоже. Во всяком случае, он совершенно бесцеремонно схватил ее за ладони, и не просил ни прощения, ни разрешения. - Да что вы приебались все к моим рукам?

Выдирать сейчас руки? Орать? Нет, у Рури больше не было на это сил. На то, чтобы оставаться бунтарем, сил уже ни у кого не могло оставаться. Она как-то отстраненно смотрела на то, как Каин зачем-то кладет мазь на ее царапины, и не могла отвести взгляд. Грязь переплеталась с кровью, и пульсирующая боль в ладонях все еще напоминала ей о том, что она, в отличие от Охико и Шое - еще жива. Что она еще здесь. Только боль, наверное, и приковывает ее к миру.

Каин, на семом деле, ни в чем не виноват. И каину, наверное, тоже нужна была поддержка - вот только Рури сама еле держалась на поверхности - куда ей еще кого-то тащить? Его глаза - напоминание о том экзамене. Его идиотская забота о ее царапинах - напоминание о том, что о них самих в том селении никто не позаботился. Вот так.

Она не хотела говорить. Хотела только схватить посылку и уйти куда подальше, и больше с ним не пересекаться. Больше вообще ни с кем не пересекаться. Хотя это не сложно. Кроме Каина из выживших после экзамена никого и не осталось.

Ну вот и поговорили, как выяснилось. Сидели в тишине, не в силах встретиться взглядом, и замечали то, как немые картины меж ними раскрывают крылья. А что им сейчас было сказать? Мне очень жаль? Так всем жаль, вот только изменить никто ничего не хочет. Сказать, что умершие смогли вспорхнуть ввысь, и оттого сейчас заслуживают неба? Глупости, Рури не верила в жизнь после смерти.

Рассказать о том, что на душе? Описать Каину то, что иногда она просыпается в холодном поту, представляя себя в центре башни Амегакуре, занявшейся пламенем? В этом сне Рури бежит со всех ног, и затем сбавляет ход, опуская голову. Ноги тяжелеют, а ноздри жжёт запах гари, когда в её позвоночник резко врезаются сильные руки, цепляются за рукав, утягивая за собой. Вытаскивая из ядовитой завесы и натиска затравленной, всполошённой толпы. Эти руки принадлежали Охико.

А затем? Затем яркая вспышка. Затем Охико нет. Нет, Рури не знала, существовали ли и вовсе слова, которые могли описать сейчас, что именно она чувствовала. Что именно чувствовал Каин. Каин он, конечно же, понимал. И было бы здорово, если бы Рури могла простить его за то, что вернулся после этого экзамена он, а не ее лучшая подруга. Не его вина, конечно же. Но винить хотелось бы хоть кого-нибудь - и винить она станет его. Винить она станет целый мир и все это селение вместе с лидером, который отправил их на бойню. Который с самого детства учил их убивать.

Прикладом к затылку, дробя небосвод и ломая каждую кость. Выдирая.

Смешно, такая вот она бунтарка, а сейчас послушно берет это бесполезное задание по доставке. Смотрит на свои перемазанные антисептиком ладони и трет их друг от друга, пытаясь избавиться от склизкой дряни как он странного наваждения, а затем берет свою новую посылку. Она не знает, что ей там ответить и нужны ли сейчас и вовсе слова. Она лишь подбирает свой новый груз и идет обратно, поднимаясь по покатым ступеням, и размышляя о мире, который мог быть другим. Ей было плевать на эту лабораторию, плевать и на эту больницу. Плевать даже на попытку попрощаться с Каином, который, кажется, с ней тоже не торопился идти на контакт.

Все они, вернувшиеся с экзамена, будто бы меченные. Будто бы загнанные в загон как животные. Без чувств, без ожиданий, и без шанса на спасение.

Рури поднимается на первый этаж и выходит из больницы - скалится, спрятав зубы за голубизной длинных волос. Лучше бы она сомневалась. Лучше бы ничего не понимала. Лучше бы она никогда не встретилась с Охико и никогда не узнавала ее яркой, обезоруживающей улыбки. В этом и была вся правда. В этом и был весь прокол. Рури смотрит в яркое небо и не боится, что сейчас оно обжигает ее роговицы. Боль ее больше не волнует.

Для того, чтобы закончить эту миссию, надо верить в то, что еще стоит продолжать жить. Верить в то, что их хребты не переломятся, словно сухие ветки по осени. Может, где-то в глубине души она и правда во что-то верила. Но сейчас это не имело значения - Рури было не до того, чтобы начинать коматься ни в себе, ни тем более в других людях, что ее окружали.

Возвращаясь в Резиденцию, она опускалась вниз, безмолвно отдавая свою ношу работнику той самой лаборатории. Сейчас на картоне вместо размазанных пянет крови и грязи застыли следы антисептика. Секретарь вновь приподнял бровь, но на этот раз решил не привлекать к этому никакого внимания. Ноша доставлена, только и всего.

- Спасибо, - отозвался он, и Рури отвечала только лишь громогласным "хм". "Не за что", хотелось ей ответить.

Но язык не повернулся.