Дзнанкоку уже третий день подряд являлся в отдел назначения миссий, получая очередной свиток с заданием ранга D. К счастью для гудящих от усталости ног, которым вчера пришлось преодолеть не один десяток километров, на этот раз миссия не требовала от него огромных физических усилий в отличии от предыдущих двух. А вот уровень ответственности возрос. Кому только взбрело в голову, пусть лишь на несколько дней, доверить опеку над ребёнком парню сироте, у которого не было ни малейшего опыта работы с детьми. Выйдя из резиденции Такигакурэ, Дзанкоку подумывал даже зайти в госпиталь деревни, чтобы проведать Фумико, – свою бывшую попечительницу из детского приюта, – и заодно спросить у неё несколько советов насчёт своего нового задания, но, к большому его сожалению, времени на это не было. Гэнин должен был как можно быстрее явиться в дом отца-одиночки Кацухико, чтобы обеспечить его наискорейший отъезд.
«Это всего лишь шестилетняя девочка, – принялся успокаивать самого себя парень, направляясь в сторону указанного в свитке жилища, – что же может пойти не так?» – Всё может пойти не так. И бурная фантазия юноши продемонстрировала ему в голове с десяток кадров самых наглядных примеров о том, как он проваливает очередное задание, что заставило его засомневаться в себе. Дзанкоку прекрасно осознавал, что он не подходит для подобной миссии и риск запороть всё был весьма велик и реален.
Парень остановился у двери дома. Его рука вздрогнула, перед тем как постучаться в дверь. На мгновение юноша подумывал вернуться в резиденцию с поджатым хвостом и попросить поменять ему миссию и, скорее всего, он так бы и сделал, если бы дверь дома не открылась.
– Это тебя прислали с резиденции? – Поинтересовался стоящий в двери мужчина, одетый в униформу синоби Такигакурэ, явно готовый к отъезду.
– Д-да… – с неуверенностью в голосе ответил парень, – гэнин Дзанкоку. Мне поручили присмотреть за вашей дочерью, пока Вы будете отсутствовать.
– Тогда прошу, заходи, – Кацухико отошёл от двери, давая парню дорогу, – обычно за моей Моммо в моё присутствие присматривает Норико, но она отправилась на Тюнин Сикен в скрытый Дождь.
«Выборочный экзамен на Тюнина, точно. В этом году его впервые проводят в Амегакурэ. Обычно в моём возрасте синоби уже хоть раз, да принимали участие в этом мероприятии. У меня есть целый год, чтобы подготовиться к следующему. Интересно, где его будут проводить?».
Дзанкоку зашёл в прихожую, снял с себя обувь и последовал вслед за хозяином дома. Жилище, на удивление парня, было уютным и чистым. Пройдя через просторный коридор, Кацухико открыл дверь-перегородку фусума, ведущую во внутренний сад, где в то время игралась его дочь. Мужчина позвал её к себе.
– Познакомься, доча, – ласково молвил он, присев на карточки перед девочкой и положив ей ладонь на голову, слегка взъерошив её тёмно-рыжие волосы, – это – Дзанкоку. Он будет присматривать за тобой, пока я буду в отъезде.
Большие янтарные глаза устремились на высокого юношу. Она показалась ему милой и очаровательной. По крайней мере, пока не открыла свой рот.
– Какое некрасивое имя, «Дзанкоку», – заявила вдруг она. В её голосе слышались нотки жалости. Действительно, имя у юноши было не из лучших. Означало оно «жестокость» и всегда напоминало сероглазому и трагической кончине его матери. – Меня зовут Моммо. – Тёплая улыбка расцвела на её личике.
После представлений Кацухико провёл Дзанкоку быстрый экскурс по дому и дал тому ряд наставлений, заодно заверив парня в том, что его дочь – ангел и проблем с ней у него не возникнет. Мужчина собрал свои вещи, после чего, попрощавшись с Моммо, покинул дом.

Как только девочка закончила с трапезой, Дзанкоку принялся убирать со стола грязные тарелки и столовые приборы. Моммо последовала за юношей на кухню, добровольно вызвавшись помочь ему с мытьём посуды. «А Кацухико таки был прав, – подумал сероглазый, наблюдая за тем, как девочка усердно помогает ему с уборкой кухни. Его губы изогнулись в непривычной для его мимики, добродушной улыбке, – прямо золотой ребёнок». Несмотря на то, что заботливый отец всегда нанимал для присмотра за девочкой сиделок, когда ему приходилось отсутствовать по работе, Моммо была далеко не избалованным ребёнком, приспособленным к самостоятельности, что значительно упрощало задачу Дзанкоку, который несколькими часами ранее опасался не справиться с полученным заданием.
По завершению домашних дел, парень, чтобы хоть как-то скоротать время, решил повести девочку на прогулку по улице. Говорят, что пребывание на свежем воздухе хорошо влияет на здоровье детей, да и погода была отличной – первые летние дни были солнечными и тёплыми, богатыми на приятные дуновения ветерка. Обычно, из-за влажного климата, лето в скрытом Водопаде было невыносимо жарким, но этот период начинался только ближе к кончу июня, началу июля.
Прогулка по улицам оказалась недолгой, вскоре Моммо в сопровождении Дзанкоку забрели в центральный парк деревни. Проходя мимо детской площадки, девочка попросилась пойти играть со своими друзьями, на что юноша одобрительно кивнул, после чего сам он уселся на скамье, расположение которой позволяло ему присматривать за площадкой.
«Миссия, по всей видимости, выдастся простенькой, но чертовски нудной. Как мне дотянуть до возвращения Кацухико, не умерев со скуки?», – вздыхая, спросил самого себя юноша. Он всем сердцем надеялся, что следующие миссии у него будут поинтереснее, или хотя бы будут похожи на предыдущие, на которых пусть и нужно было хорошенько попотеть, но при этом время пролетало незаметно. Вдруг за спиной Дзанкоку услышал какой-то женский голос.
– О, а у Моммо новая сиделка, – хихикая, проговорила незнакомка, – можно я здесь присяду? – дожидаться позволения юноши она не стала и уместилась на другом конце скамьи. – Меня зовут Миюки. Я мать Канами, вон той девочки, которая играется с Моммо.
«Она так тихо подобралась, что я даже не заметил её присутствие…», – синоби владели обостренными чувствами и заставить их врасплох мог лишь другой, более способный и опытный ниндзя, но уж никак не обычный человек.
– Дзанкоку, – неохотно представился он. Юноша сумел заметить мелькнувшую тень удивления на лице женщины, как только та услышала его имя, но улыбка на её лице моментально замаскировала это.
– Эх, как же меняются времена, – со разочарованием в голосе произнесла Миюки, – в наше с матерью Моммо время парни твоего возраста во всю участвовали в военных действиях Альянса, а теперь… присматривают за детьми. Этот период мира вырастит поколение неопытных ниндзя и когда война постучится в наши двери, мы будем не готовы её встретить. – Умозаключила женщина, поднимая свой взгляд на чистое, безоблачное небо.
– По всей видимости и прошлое поколение не отличалось особой подготовкой, – с холодностью молвил парень назойливой женщине, – раз уж скрытый Камень сумел в своё время захватить страну Водопада и разрушить деревню, спровоцировав развал Альянса малых стран.
Миюки одарила парня испепеляющим взглядом. Его слова наверняка сумели задень её, но загоревшаяся ярость женщины вновь умело оказалась спрятана за наигранной улыбкой.
– Поверь мне, твоё поколение – счастливчики, которых ужас войны обошёл другой стороной.
У Дзанкоку вряд ли повернулся бы язык назвать себя счастливчиком. Да, может он и не знал, что такое война, но и счастье обошло его детство десятой дорогой. Юноша не стал более отвечать женщине, оба молча наблюдали за беззаботной игрой детишек на площадке. Их смех гармонично сливался с шуршанием листвы деревьев и пением птиц, создавая идеалистическую атмосферу. Вскоре безмолвие нарушил сам Дзанкоку.
– Что произошло с её матерью? – поинтересовался парень у женщины.
– С Канами? – в её голосе была слышна горечь, – Охотники за головами. За её труп была назначена высокая награда. Канами была мне подругой. Мы вместе прошли боевые действия на фронте со скрытым Дождём, где сегодня наши дети проходят международный экзамен на звание тюнина, вместе мы пережили вторжение скрытого Камня и последующее уничтожение Таки… – голос Миюки слегка дрожал, по всей видимости ей трудно и неприятно было вспоминать своё прошлое. – Знаешь, обычно куноити завязывают с опасной карьерой ниндзя, посвящая себя семье после рождения первого ребёнка. Так поступила и я. Но не Канами. Она была выдающимся ниндзя в семье, а не её муж.
Трогательная история женщины никак не смягчила черствость парня, который слушал её историю с заметной безразличностью.
– Но подобного тебе не понять, не так ли, Нороварэта Дзанкоку? – услышав это прозвище, юношу будто острой иглой кольнуло что-то по сердцу, его удивлённый взгляд широко открывшихся холодно-серых глаз жадно бросился на женщину, всем видом требуя объяснений. Откуда ей известно его проклятое прозвище? Это единственное, что интересовало его в этом момент, но он не был в состоянии выдавить из себя ни слова. – Мой брат, почти восемнадцать лет назад, исследовал дело по убийство той шлюхи из трущоб и пропал без вести, – добавила женщина, поднимаясь со скамьи. – Только избавь меня от допросов, парень, я знаю не больше твоего, – с презрением договорила она, уходя прочь к другим матерям.
Сердце юноши заколотилось, по непонятной ему причине дышать стало очень трудно, а его лицо исказилось под необъяснимым чувством страха. Он просто смотрел вслед за уходящей женщиной, представляя, как его руки душат её тонкую шею, но в действительности он был не в состоянии даже пошевелится. Вдруг к нему подбежала Моммо.
– Дзанкоку-сан! Дзанкоку-сан?! – девочка схватилась своими ручками за колено парня, слегка встряхивая его, – с тобой всё в порядке? – её голос, заставивший Дзанкоку прийти немного в себя, звучал встревоженно.
– Д-да… всё хорошо, – его ладонь машинально легла девочке на макушку головы, слегка поглаживая её рыжие волосы, – пора идти домой, Моммо.
***
Когда они вернулись домой, усталая после прогулки малышка Моммо уснула на диване в приёмной комнате, в то время как сам Дзанкоку нервно метался с одного конца помещения в другой, раздумывая о словах встреченной им в парке женщины, а также о странной потери контроля над самим собой. Подобное происходило с ним уже не в первый раз. Фумико называла эти эпизоды паническими атаками. Больше всего сейчас юноша хотел вернуться во времени и заставить Миюки, даже силой, рассказать всё, что она знает о его семье.
«По крайней мере у меня появилась хоть какая-то зацепка, раз уж её брат занимался расследованием», – подумал он, после того как слегка успокоился. Пока Моммо спала, Дзанкоку нашёл открытую бутылку хорошего виски, принадлежащую её отцу. После минутного колебания он всё же налил себе алкогольного напитка в стакан и выпил его залпом, ощутив приятный жар в горле, после чего принялся готовить ужин.
Сонная девочка спустя некоторое время тоже пришла на кухню, вновь вызываясь помочь парню, уверяя того в том, что всегда готовит с отцом, после того как этому её научила предыдущая сиделка по имени Норико. Вместе они приготовили удон с курицей, а также темпуру из овощей и морепродуктов. Сам процесс готовки выдался довольно увлекательным, даже для Дзанкоку – детские истории, которые рассказывала ему Моммо отвлекли парня от того малоприятного разговора, который приключился с ним в парке. После вечерней трапезы они вместе по-быстрому убрали кухню и помыли посуду, после чего юноша вышел во двор подышать свежим воздухом, а девочка осталась играться куклами в приёмной.
На свежем вечернем воздухе, усевшись на веранде, Дзанкоку под мелодию цикад принялся затачивать лезвия своих серпов. Уход за собственным оружием и труд успокаивали парня, как ничто другое.
«А Моммо на самом дела прям ангельское дитя, – вдруг подумал он. И действительно, эта девочка была совершенно другой в отличии от тех детей, которые встречались сероглазому. Для него детство ассоциировалось с жестокостью, что и не мудрено, ведь большинство его знакомых были либо сиротами из приюта, либо беспризорниками, работающими на криминальную группировку. Дзанкоку как-то даже заметил за собой каплю зависти по отношению к Моммо и её детству. Как ни крути, но семья у неё была, пускай и неполноценная. Да и мать свою она тоже помнила. Тень зависти быстро переменилась тоской и чувством одиночества, которое часто терзало парня, особенно по ночам. – Поздно уже… пора уложить её спасть».
Оставив Кадзэсини на веранде, юноша зашёл в дом. Дзанкоку застал девочку сидящей на диване в приёмной. Её лицо показалось ему грустным и серым, хотя во время ужина девочка была привычно жизнерадостной и улыбчивой, что заставило парня забеспокоиться.
– Что-то не так, Моммо? – спросил он, присаживаясь около неё на диване.
– Нет, всё в порядке! – наигранно весёлым голосом ответила она, изобразив улыбку на лице. Но глаза у девочки стояли на мокром месте.
Дзанкоку ей, естественно, не поверил, но и расспрашивать ничего не стал, отправив девочку подготовить себя ко сну. Пока Моммо чистила зубы в ванной, юноша вернулся на кухню, чтобы выпить ещё одну дозу халявного вискаря. Вдруг ему на глаза попался повешенный на стену календарь. Красным фломастером была обведена дата завтрашнего дня – 5 июня, а под ней подпись: «день открытых дверей академии ниндзя скрытого Водопада».
«Конечно же, она уже в возрасте поступать в академию, – пробежало в его голове, – теперь ясно, откуда взялась эта внезапная волна грусти. Чёрт, я точно об этом решении завтра пожалею…».
Спустя несколько минут Дзанкоку уложил девочку в кровать, сразу предупреждая её, что петь колыбельных он не собирается.
– Завтра подъём с самого утра, – заявил он девочке, – ты же не забыла, что у тебя запланирован поход в академию? – с этими словами парень закрыл дверь комнаты Моммо с другой стороны. Путь он и не видел её лица, но почему-то он знал, что грусть девочки бесследно исчезла.