Като принялся рассказывать о последней войне против страны Водопада, когда о наступлении стало известно сначала в отряде Бакуха Бутай, а потом как об этом было объявлено в совете джонинов. Сбоку едва слышно выругался Исон, сразу извинившийся за свою несдержанность - у него порвалась ткань мешковины. Като-сан отвлекся и засуетился в поисках нитки с иголкой. Когда Каин забрал у него швейные инструменты и принялся за работу, за которую им, собственно, заплатили (безопасная транспортировка и подготовка к ней - тоже часть миссии), молодой шиноби не сомневался, что поступил правильно, тем более что Като-сан итак занял чем занять свои сухие старческие руки: увлекся глиной. Он вообще может думать о чем-то, кроме статуй или это уже болезнь до остатков дней?
"Наверное, лучше быть чем-то увлеченным, чем вообще ничего не хотеть", - подумал Каин, заштопывая дырку на куске ткани. Като-сан продолжил свой рассказ с момента, когда он под началом Атсуши-сама, на ту пору лидера отряда, отправился на фронт. Седьмой, тогда еще джонин, но уже известный как будущие преемник воли Шестой Тсучикаге, был обязан провести диверсионные атаки.
Като-сан отлично помнил план, масштабное наступление их атаки, как ответные меры противника захлебывались, сдавая один город за другим, как шиноби Ивы поглотили малую страну и как, во время одной из самых продолжительных битв, Като-сан и его отряд пали от какой-то техники на землю.
Очнулся Като-сан уже в госпитале, ему было так плохо, что ни о чем, кроме способе поскорее сдохнуть, он и не думал.
- Нам потом объяснили, что это было действие отравляющего вещества, которое распространил дым и огонь от нашей атаки. А потом стало известно о гибели Атсуши-самы, о том как был уничтожен штаб Альянса... Но вы же эти истории по урокам помните, да? Отравившись в том бою, я отхватил гору последствий на организм, с которыми мое тело так и не справилось. Инвалид, до конца дней. Зато я жив, в отличие от многих хороших боевых товарищей, - При последней фразе Каин сглотнул. Это была суровая реальность - быть живым, вспоминая мертвых. Като живет один, неужели у него совсем нет семьи? Мастер-скульптор перечислил еще несколько подробностей, которые помнил так хорошо, как будто они произошли с ним вчера. Он не мог вспомнить другой битвы в своей жизни, которая была бы столь масштабна. Като-сан испытывал и грусть, и радость одновременно, - и свою благодарность я могу выражать теперь только так... Пожалуйста, поберегите мой труд и доставьте его в руки Тсучикаге. Я искренне прошу вас дождаться его личной оценки.
Каину показалось, что Като-сан знает о том, что в прошлый раз генин, доставивший статую, покинул кабинет Ооки. Но ведь это не являлось частью задания! Обмануть старика?
"Если бы я был один - обманул бы", - подумал Каин с обреченным кивком. Пришлось пообещать, а теперь придется и Ооки дождаться. По пути к резиденции генин не мог не думать о предстоящей встрече с Седьмым. Каин так устал, что у него не было идей на беседу, которая могла бы отвлечь Тсучикаге от расспросов о его успехах или о Хазеноки. Его самого наверняка часто обо всем спрашивают, помимо уточнения наличия оттиска печати на обязательных для ознакомления документах.
"Интересно, каково близким Ооки такое испытывать - давление его славы на себе? Или что они делают при мысли о том, что в честь Ооки-сама изготавливают статуи в деревне лучшие из скульпторов, некогда сильнейшие шиноби, настоящие отцы войны", - Каин мог только радоваться тому, что его собственный отец был не так известен, его бы тогда донимали в десятки раз больше, чем сейчас.

Добравшись до кабинета с тяжелым грузом, Каин сначала вместе с командой вернулся к секретарю, которая готова была поручить им задание. Кажется, мысли Каина услышали: квартету сегодня предстоит ночное дежурство. Улыбнувшись этой хорошей новости, он поспешил прогнать Исона и Йори спать, потому что мальчишки, уставшие еще после вчерашней прогулки в город, клевали носом, а также отпустил Шео: Седьмого в его кабинете Каин подождет, так и быть, один.
Поднявшись к кабинету и задержав взгляд на занятом документами секретаре, Каин подавил глубокий вздох. Статуи ожидали суда художника и подрывника на невысоком журнальном столе, освобожденном для этой импровизированной музейной инсталляции. Приземлившись на диван сбоку от рабочего места Ооки, Каин некоторое время смотрел в окно, потом погрузился в полудрему, а потом вовсе потерял момент, когда лик мира и его звуки исчезли окончательно: он заснул. Забегался, если цензурно выразиться.
Проснулся Каин поздним вечером от прикосновения к плечу - секретарь разбудил и сообщил, что кабинет Тсучикаге будет заперт и Каин рискует остаться внутри. Кажется, его укрыли плащом, потому что генин не замерз. Спохватившись о времени, он рванул прочь из кабинета, в котором Ооки, разумеется, уже не было.