Джун вышла из резиденции и направилась к одной из лавок на большой торговой улице, где и должна была встретиться с нанимателем.
Не смотря на ранний час, она была полна жизни: вокруг сновали горожане, беседовали, смеялись, а яркие вывески в свете солнца привлекали внимание. Все вокруг было таким пестрым и живым, что девочке, почему-то, захотелось спрятаться в маленькую теплую пещеру от всего этого многообразия жизни.

Она вдыхала запахи свежевыпеченного хлеба и сладостей с соседних киосков. Может взять что-то перекусить? Джун проиграла в борьбе с самой собой и позволила себе разориться на небольшой кунжутный брецель, похрустывающий в руках. Вкус свежей выпечки был потрясающий. Либо пекарня действительно соответствовала всем хвалебным отзывам, либо куноичи просто давно нормально не ела.

Нужный дядька-фотограф, назвавшийся мистером Хасоме, встретил свою помощницу и теперь шагал рядом, лишь иногда бросая взгляды на девочку. В основном он смотрел на свой огромный обьектив, как будто проверяя готовность инструмента к предстоящей долгой ночи их совместной работы.

Вначале, маршрут пролегал через самый крупный фотомагазин. В нем Джун и Хасоме провели без пяти минут час, тщательно подбирая оборудование и до слюней торгуясь с владельцем магазина. Спорил, конечно же фотограф. Джун просто устало стояла за спиной, старательно изображая мебель.
Ну емае, когда мы уже пойдем.
- Пойдем, - практически одновременно с мыслями Узумаки мужчина подозвал свою юную помощницу и рапортовал об отправлении.

Вскоре они покинули деревню с двумя сумками наперевес.

Дорога предстояла не близкая, и солнце уже медленно тянулось к горизонту. По заявке фотографа, им нужно было достичь необходимого места как раз в момент наступления темноты. Прогнозы обещали безоблачное небо, полный штиль и теплую ночь. То, что нужно для победной съемки.
Джун с сумками, полными оборудования, мчалась по извивающимся дорогам, окаймленным деревьями. Они словно стражи, охраняли их путь. Царила тишина и легкое напряжение иногда искрило воздух. Фотографу нетерпелось. Он торопился, пыхтел как паровоз в силу своего далеко не юного возраста, подгонял нанятую подручную. А потом спотыкался и едва не падал на свой пухлый зад. Джун хоть и посмеивалась в крысу, но все равно поднимала мужчину и шла с ним дальше.

На горизонте появились первые звезды, словно разбросанные по темному бархату неба - бриллианты. Только в этот момент Узумаки осознала, что уже так стемнело. Увлеченная суетливым дядей, она не сразу это заметила. Путники перевели дух, перекинулись парой слов, сверились с картой. Нужное фотографу место было буквально за углом, что не могло не воодушевить на последний быстрый марш бросок.
Иначе я скоро двину кони, мать его.
Вдруг неподалеку раздался треск – это был звук ломаемых веток. И Джун и фотограф замерли, медленно обернувшись в ту сторону.

Из-за деревьев, сквозь плотно растущий кустарник, на тропинку вывалился волк. Яркие глаза сверкали почти искусственно и нереалистично. Голова была низко опущена, а в уголках пасти виднелось что-то светлое.
Пена?
Животное гортанно зарычало. Да так, что Джун почувствовала как эхо этого рыка отдается где-то у нее внутри.
Он... заражен бешенством?
Сердце забилось быстрее, и каждый удар отдавался в ушах. Когда вокруг царит такая гнетущая тишина, лишь шорохи листвы напоминают о том, что мир вокругвсе еще существует.
Ну и этот рык - тоже.
Джун пыталась отстраниться от мысли о том, что перед ними не просто зверь, а существо, утратившее разум.

Отредактировано Uzumaki June (11.10.2024 19:37)

Она внезапно почувствовала сильную слабость. Что-то так сильно кольнуло в груди, что глаза защипало. Все пространство вокруг нее закружилось, и привычные формы стали расплывчатыми, словно в неясном сне. Она попыталась сосредоточиться, но каждый вдох давался с трудом, как будто воздух наполнился свинцом.

Джун присела у туши животного. Еще теплого, только-только испустившего дух. Слезы сами собой текли по щекам и девочка не понимала что ей нужно делать. Она никогда ТАК не убивала. Не чувствовала в полной мере власть над жизнью другого существа.

Джун просидела так еще некоторое время, прежде чем стерла с лица уже припекшуюся кровь и отправилась к фотографу на встречу. Тот, будто ничего не произошло, как было велено развел костер, успешно занял свое время и отснял то, что изначально планировал. Опустошенную Джун это даже никак не задело. Она старалась не думать о том, что произошло, углубляясь в работу и стараясь сделать всё, как было задумано. Свет камер, яркие вспышки, звук затвора – это всё помогало ей временно забыть зверином дыхании, отпечатавшимся в ее памяти навсегда. Фотограф, погружённый в процесс, создавал образы, ловил мгновения, и Джун поражалась, как в таких глубоких тенях можно найти красоту.

Путь назад показался вдвое короче.
Они не говорили: заказчик не спрашивал о том, что произошло, а Джун, в свою очередь, поддерживала это чудесное решение. Уже к первым лучам рассветного солнца девочка довела мужчину до дома, занесла сумки и покинула его с подписанным заданием не попрощавшись. В резиденции они сдала бумаги, письменно изложив произошедшее, и отправилась домой мыться и отсыпаться.