Просьба рыжей поговорить в тихом спокойном саду ничуть не удивила Масааки. Он знал, что со дня на день выбранные гэнины отправятся на международное мероприятие по получению звания тюнин, в число которых его имя в этом году не попало. Он знал, что девочка желала узнать у него каков он, этот экзамен и чего ей нужно ожидать.

Но по безмятежному саду между бамбуком они почему-то шагали молча, слушая лишь мелодию, играемую весенним ветерком по листве. Это из-за того, что Охико было известно о болезненном следе, оставленным прошлогодним экзаменом на памяти её старшего друга, или из-за понимания его затаённой злобы, порождённой в ответ на отказ участия в грядущем испытании? Наверняка деликатность его ситуации заставляла девочку чувствовать себя виноватой в своём стремлении что-то узнать о Тюнин Сикен именно от него. Совершенно напрасно, ведь Масааки знал, сколь не по годам умной была рыжая. А умные, как известно, учатся на ошибках других. И своими ошибками, как бы больно ни было о них вспоминать, он был готов с ней делиться, лишь бы только быть полезным.

Ей всего лишь двенадцать. Но достопочтенный Тсучикагэ в этом году всё же предпочёл отправить представлять деревню на международном экзамене именно её, а не своего сына, у которого уже был в этом опыт. Масааки из-за этого был в полном праве затаить обиду и на саму Охико, но нет, это совершенно не было в его характере. И ей всё же лишь двенадцать лет. Юноша был готов сделать всё что угодно, только бы уберечь подругу от того, что пришлось пережить ему.

В конце концов девочка выдавила из себя первые слова. Слова благодарности тому, что юноша согласился поговорить с ней. Будто он мог отказать ей в подобной мелочи.

– Что за глупости, рыжая? – ответил он, дружески хлопнув девочку по плечу, словно желая как-то взбодрить её.

Он слушал её слова с присущей только ему располагающей к себе улыбкой, лёгкой и тёплой.

«Ничего хорошего», пробежало в его голове, но ответ Масааки прозвучал иначе.

– Ничего такого, с чем ты бы не смогла справиться, – его слова звучали убедительно. Он действительно верил в это. Мотивы отца, из-за которых он выбрал именно её, Каменному медвежонку были неизвестны. Но он прекрасно знал, на что была способна эта всего лишь двенадцатилетняя девочка. Ему лишь оставалось напомнить об этом ей же.

Робкая улыбка рыжей стала что ни на есть самым настоящим подарком для подростка, несмотря на попытки скрыть её от глаз Масааки наклоном головы в сторону. Может ему и удалось своими словами как-то поддержать Охико, но его ответ вряд ли хоть как-то удовлетворил девочку, и он всецело понимал это. Но ему не хотелось напугать и без того взволнованную подругу своими рассказами. Он как никто другой знал, что такое тюнинский экзамен. Это первое испытание на тяжелом пути ниндзя. Испытание, которое подвергает молодых ниндзя к огромным опасностям.

Между ними повисло молчание. Они продолжили бродить по саду, позволяя лучам заходящего солнца ласкать их кожу приятными тёплыми лучами. К музыке шелеста бамбуковых листьев под дуновением ветра присоединилось пение цикад. Вокруг них царила безмятежность.

Масааки ожидал конкретных вопросов, но Охико слишком сильно беспокоилась ворошить старые раны знакомого. Когда он вернулся в прошлом году со скрытого Облака, она лишь видела его надломленную волю под неискренней улыбкой, которой он пытался скрыть от иных глаз собственную слабость. Была бы у него возможность управлять временем, скорее всего, он бы вернулся в прошлое и продолжил своё испытание, уже жалея о сделанном выборе.

Но разве можно судить подростков, которые под давлением ужаса искусственно созданных военных ситуаций, решают отступить? Мало кто из гэнинов, которых отправляют на экзамен, действительно психологически подготовлены к тому, что их ожидает. Мир синоби беспощаден. И особенно беспощаден он к детям, которых учат быть инструментами, которым внушают, что жизнь никакой цены не имеет. Масааки никогда не поймёт нужды подобным образом рисковать подрастающим поколением. Ему вспомнились документы, которых предоставили для подписи экзаменаторы кандидатам перед вторым этапом испытания.

«Готовность пойти на смерть ради сдачи экзамена», – пробежало в его голове. Заполняя письменную форму соглашения, гарантирующую избавление ответственности скрытого селения в смертях детей, Масааки тогда ещё всецело не понимал, насколько велик риск расстаться с жизнь в попытке повыситься в звании. Ему хотелось, чтобы Охико, ставя подпись под документом, всецело понимала, что её ждёт после.
Конкретных вопросов с уст девочки не последовало, а лишь безысходные утверждения.

– Всё верно, – подтвердил он, остановившись. От прежней улыбки на его лице не осталось и следа. Он не знал, как правильно подобрать слова, чтобы должным образом насторожить подругу. – Погибают многие… – повторил он её же слова, – особенно во время второго этапа.

Он верил, что подруга в состоянии справиться с любым испытанием, но страх за её жизнь посетил его разум. Кто-то скорее всего также верил и в синоби из скрытого Тумана, от тела которого после схватки с Масааки, неумеющим контролировать свою силу, не осталось и мокрого места.

«Как бы мне хотелось быть рядом…».

– Каждый год международный экзамен проводят в разных местах. И каждая деревня проводит его на свой манер, – серьезно молвил он. Подобные мероприятия ещё никогда не проводились в скрытом Дожде, насколько это было ему известно, – но обычно так оно и есть. Разделяют его на три этапа. Первый – теоретический тест под психологическим давлением; второй – выживание и командная работа; третий – финальный турнир.

Нередко проводились ещё промежуточные этапы, когда кандидатов оказывалось больше необходимого. Именно после подобного отборочного этапа Масааки и отказался от дальнейшего участи в испытании.

Маса уже не первый год знал Охико и несмотря на её усилия удержать спокойное выражение на своём личике, скрывая под этой безмятежной маской истинные свои чувства, янтарные глаза парня видели девушку насквозь.

Она всегда смотрела вниз, когда пыталась что-то скрыть, утаить.

Каменный медвежонок совершенно не намеревался напугать подругу, а всего лишь предупредить её чтобы она не совершила его же ошибок. В прошлом году он отнёсся к экзамену, словно это была какая-то игра, не воспринял его в полный серьёз. Лишь там, в чужой деревне и уже слишком поздно он осознал – экзамен всё равно, что война. Её маленькая имитация, возможность каждого скрытого селения продемонстрировать свою силу, не развязывая глобальных конфликтов, жертвуя лишь малым – молодыми и неопытными ниндзя, на которых возлагались непонятные для них же надежды вышестоящих по иерархии синоби.

Лишь на одно мгновение созданный рыжей барьер рушиться. И в это самое мгновение из её уст роняются первые её правдивые слова. «Мне страшно», призналась она.

Синоби издавна считали, что показ собственных чувств и эмоций равноценно слабости. Кодекс ниндзя гласил, что истинный синоби должен отречься от своей человечности, уметь отключать эмоции, словно существовал где-то там в сознании переключатель, способный совершить подобное.
Может кто-то и умеет так делать. Но не Охико и уж точно не Масааки.

Светловолосый воспринял слова подруги за проявление храбрости. Для того, чтобы признаться в истинных своих переживаниях, выставляя на показ собственную слабость, нужна была храбрость, даже когда делаешь это перед давним другом.

На лице Маса появилась тёплая улыбка, когда рыжая, поняв, что её защитная стена дала трещину, попыталась сгладить секундную уязвимость, перефразировав сказанное и возводя новые стены, словно перед ней стоял не Масааки, а кто-то чужой, неспособный понять её.

– Я же сдал письменный экзамен, – юноша знал, что не первый этап беспокоил Охико, но всё равно попытался подбодрить её, выставляя себя за дурачка. Сын Седьмого никогда не отличался интеллектуальными способностями, и учёба в академии всегда давалась ему сложно – это было известно рыжей, которая помогала ему с теоретической подготовкой в совсем недавние академические годы. – Знаешь, а я тебе завидую… – честно признался Масааки, ставя уже себя в уязвимое положение, – ты уже на шаг ближе к нашей мечте.

«Ты всегда была на шаг ближе к ней».

Чем больше Масааки всматривался в свою подругу, тем сильнее чувствовал он то странное волнение, что раздирало её душу на части. В мгновение это волнение стало его собственным. Каменному медвежонку захотелось обнять её, крепко прижать к себе и никогда в жизни не отпускать.  «Рыжая…»  На лице Охико расцветает самая светлая из улыбок, которых только видел мальчишка в исполнении подруги за всю историю их знакомства. Она, как и он сам, натягивала эту самую улыбку на себя для того, чтобы скрыть свои истинные чувства, утопить их в ней. Смотря на неё, Маса сглатывает тяжелый ком, образовавшийся в его горле. Воспоминания о прошлогоднем экзамене пролетают у него перед глазами, словно старая фотоплёнка, и где-то в душе прорастает семя страха.  «Нет… слишком рано, она ещё не готова для подобного…»  Светловолосый никогда не сомневался в способностях Охико. Она — избранная, в её жилах течёт кровь Хана; она смогла выпуститься из академии ниндзя в рекордные сроки и посвящала всю себя тренировкам с момента получения протектора скрытого Камня.  Но она — ещё ребёнок, несмотря на все её стремления казаться взрослой.   — Все правильно! Я вернусь чунином и тебе придется меня догонять, потому что я... — слова Охико обрываются, её улыбка исчезает в никуда. С тяжёлым вздохом девушка выдавливает из себя: — Я просто хочу вернуться домой.  Страх распространился, целиком захватив колотящееся сердце Масааки своими жалящими руками, сжимая его до крови. До этого момента парень даже не подпускал к себе и тени мыли о том, что его подруга может больше не вернуться домой. Эта мысль приводит его в ужас, отнимающий дар речи.  Маса сглатывает очередной ком, встречая взгляд Охико. В её больших глазах он замечает отголосок того же чувства, что терзало его самого. Ему бы найти сейчас подходящие слова поддержки, подбодрить подругу, развеять в ней этот страх, но нет… в самый нужный момент он не в состоянии даже выдавить из себя ни слова.  И вот, в её глазах цвета яркого неба просыпается огонёк, порождённый отчаянием, отсутствием выбора.   Всегда. Идти. Только вперёд.  Вот то, что делало этих двоих так похожими друг на друга. Отсутствие выбора характеризовало жизни этих двух подростков с самого момента их рождения. Поэтому они так хорошо понимали друг друга даже без слов.  Охико нашла в себе силы самостоятельно побороть в себе страх, вновь обгоняя своего друга и в этом. Нашла она силы и закончить запланированную шутку.  Янтарь глаз Масы покрылся влажной плёнкой, на лице появилась лёгкая ухмылка. Парнишка делает шаг в сторону Охико и под порывом приятного летнего ветерка неожиданно обнимает её, прижимая к себе. Под ощущение биения сердца девушки, страх и дурное предчувствие принялись уходить, уступая спокойствию.  — Пообещай мне, — робко произнёс медвежонок, — что всё так и будет…  Он был готов отказаться от любой своей мечты, лишь бы только вновь ощутить тепло от объятий рыжеволосой. Но больше всего ему хотелось никогда и никуда не отпускать её… хватило лишь одного слова, чтобы заставить Масу отскочить от Охико, словно ошпаренному, с пылающими словно в огне щеками.  «Рури!? Какого лешего?!»‌‍