мы хотим, чтобы ты ушёл, эдвард - борода, криво усмехаясь, цитирует команду - кома-а-а-анду, как же, да они глотку друг другу перегрызут, если возможность выдастся подходящая! - нам некомфортно (тоже мне, пираты), твоя аура негативно сказывается... тьфу.
[indent] все они - слюнтяи и сопляки, - думает эдвард. все они - твоё, боннет, чёртово отражение.
[indent] в отражении собственном он видит лишь бездну: пустоту, тьму, смоляную и непроглядную. в отражении его нет ничего - никого, кто хоть сколько-нибудь хотел бы оставаться с ним, быть его человеком, разве что иззи... эдварда передёргивает. пожалуй, иззи - последний, кто хотел бы оставаться на его стороне. и поделом тебе, идиот.
[indent] (жаль, что я вас всех тогда не прирезал)
джунгли ему не нравятся. джунгли ему никогда не нравились: все эти ползающие, жужжащие, летающие и кусающиеся, противные, уродливые, омерзительно-раздражающие. ещё и ром кончился.
[indent] да какогожблядскогохера!
голос боннета за его спиной дополняет какофонию этих отвратительных звуков: это просто москит, очень большой москит в парчовом камзоле, с кудрями цвета золотисто-закатного неба, очень навязчивый москит... он скоро отстанет. отстанет же, да?
любовь к нему вернула тебя к жизни, эдвард, - услужливо подсказывает сознание голосом злоебучего хорниголда, а голос другой, скрипящий, точно старый башмак (заткнись, иззи!) напоминает, что именно эта любовь животворящая его чуть не угробила.
эдварду хочется уши себе отрезать, чтобы не слышать ни того, ни другого. ни боннета, будь он проклят всеми морскими богами, продолжающего следовать за ним по пятам и чего-то там орать.
[indent] интересно, здесь водятся аборигены?
эдвард вспоминает, как однажды какое-то племя провозгласило его своим богом - они тогда пили кокосовое пойло взахлеб, хохотали над примитивными молитвами и ритуалами, принимали дары, трахались напропалую, все со всеми. эх, славное время было. может, и в этот раз ему повезёт?
или, может быть, он мог бы завести эту свою закусочную, о которой они мечтали с КАКТАМЕГОБОННЕТОМ, жарил бы змей, кормил бы ими уставших путников, потом бы грабил этих путников, скидывая трупы со скал, разбогател бы, купил бы новый корабль, и... и что тогда, эдвард? отправился покорять моря вновь?
[indent] не капитан чёрная борода, но капитан идиот. капитан разбитое сердце. капитан пошёлвпеклобоннетянебудустобойразговаривать, о, привет, пуговка, как сам?
[indent] в целом, перспективы, конечно, сомнительные.
мэри рид залихватски хохочет, хвастаясь своей семейной жизнью. ещё одна храбрая душа, канувшая в пучины обычности - а помнишь, мэри, как оно было, когда нас с тобой боялись все семь морей? помнишь, как на воде и на суше имена наши вселяли страх? помнишь? а теперь ты здесь, ловишь кроликов к ужину. и я здесь, рублю ананас, потому что он желтый, а жёлтый - цвет солнца, а солнцем был он, и это меня так бесит. так не-пе-ре-да-ва-е-мо бесит, мэри.
[indent] что там у вас, говоришь? антиквариат? эй, мэри, а вам с энн не нужен, ну, продавец? может, я мог бы... да, конечно, я загляну. умираю от голода.
этот дом его душит: часами на половину стены, истеричными женскими голосами (вы так всегда общаетесь?), уродливыми вазами, кролик ещё невкусный, энни, ты так и не научилась готовить?
этот дом его душит своим постоянством. своей стабильной, привычной, усталой бытовой драмой, своим уродливым облупившимся фасадом. тем, что он - здесь, прорастает корнями в землю, а его домом всегда было море.
[indent] неужели это ждало бы и нас? - думает эдвард мельком, не успевая и ужаснуться, потому что дверь в лачугу распахивается и на пороге появляется он.
эдварду хочется метнуть в него пару (десятков) ножей, превратить в решето и камзол его, и его самого, но он сдерживается, отворачиваясь.
[indent] я не знаю этого джентльмена. я не знаю этого джентльмена.
[indent] я не знаю его.
[indent] я никогда не знал его по-настоящему.