октябрь 608 года
Одежда

---> Тюрьма Сунагакуре

Был ли Мичи ее упущением? Была ли его свобода ее виной? никто не смел обвинять Саюри в этой трагедии - не тогда, когда над миром сгущались тучи войны, в которой куноичи была погребена по самую шею. Может, это старая дружба так мозолила ей глаза? Может, она просто сама решила для себя, что в его случае останется слепой? Потому то разве можно говорить себе, что она не знала? Что за все эти дни, что они проводили вместе, не замечала? С самого детства она смотрела за тем, как перебинтованный мальчик по имени Мичи рисовал своими тоненькими пальчиками на земле страшные узоры липкой кровью. Смотрела и не говорила ничего в ответ, только лишь удивляясь странному пристрастию. А должна была что-то сказать, хоть что-нибудь, правда? А затем она следила за ним в академии. Наблюдала за тем, как этот мальчик отдалялся от людей все дальше и дальше, и думала, наивно предполагала, что однажды он исправится. Он не исправился, нет, с чего бы ему было? Она промахнулась.

Наверное, даже в своих самых безумных мыслях она не могла и представить то, что однажды все закончится так. Даже в самых своих смелых догадках она не думала, что увидит его убийцей. Что шиноби Суны в ответ вырежут его семью. Что друг ее будет бежать от своего селения, которое никогда его не принимало, и навсегда перечеркнет символ песочных часов на своем протекторе. Ее друга больше нет, и это была не только его вина. Это была вина и шиноби Сунагакуре, что устремились за ним и не захватили его семью в плен. И это была ее вина. Не заметила, не вмешалась, не сказала ничего тогда, когда ситуация должна была бы уже проявляться. Он убил, от этого не убежать. За ним охотились отряды АНБУ, и при встрече с ними ему точно уже не выжить. Не то чтобы он мог умереть - но они, несомненно, найдут способ избавиться от него раз и навсегда. Нукенин. Друг. Убийца. Близкий человек. Ах, прошло два года с того дня, два долгих года с тех пор как она смотрела на то, как его поломанное тело впитывалось в бегущий песок, но не погибало.

Скорпион на плече шептал ей направление, и Саюри бежала вперед, преодолевая километры в своем стремлении успеть. Потому что она все-таки сможет исправить свою ошибку - и перед ним, и перед своим селением. Когда-то она решила быть слепой и глухой, и сейчас она расплатится за это. И пускай убитых ей больше не вернуть, она сможет предотвратить хоть какую-нибудь трагедию в будущем. Она вернет Мичи обратно, она приведет его в селение за собой и сможет что-нибудь сделать. Подумать только, когда-то они заступались друг за друга. Они боролись сообща. Когда же их пути успели настолько разойтись? Когда же наступил тот момент, когда они знали, что однажды встретятся противниками а не союзниками? Знало ли что-то то объятие, которое они поделили когда Саюри потеряла дедушку? Носит ли он еще с собой тот кунай, который она ему подарила, или выбросил уже за ненадобностью? Вспоминает ли он еще солнечные деньки академии и то, как свет играл в ее длинных волосах? Помнит ли он хоть что-то хорошее о своей семье?

Она была осторожна, когда скорпион сказал ей сбавить темп - оказываясь под мягкими коронами деревьев, Саюри двигалась в направлении журчания воды, не производя при этом и лишнего звука, стараясь не наступить ни на единую ветвь. Словно охотник, который следовал за своей добычей. И вот, он действительно сидел там под деревом. Саюри заходила со спины, и потому видела лишь его перебинтованный локоть, копающийся в сумке, но перепутать его с кем-то другим было невозможно. И сердце трагически отзывалось в груди: почему же он предал их? Почему он предал... ее? Почему оставил, так ничего не сказав? Почему позволил их путям разойтись настолько далеко? Саюри помнила свое детство, она помнила практически сколько песчинок было в те дни на крышах, когда они смотрели на алеющие закаты. Когда-то оба они были одиноки, и тогда Саюри решила измениться. Сейчас же только он один был одинок, так почему же он избрал именно этот путь?

- Соскучился по дому? - Она могла бы напасть на него со спины. Могла бы закончить со всем этим раз и навсегда, просто раздавив песком его тело так, что никакой Джаншин больше по кускам не сможет собрать. Но она не могла так поступить - когда-то он был ее другом. Что бы он с тех пор ни совершил, скольких бы ни убил. Это не была обычная миссия по поимке, это была попытка двух шиноби закрыть ту главу их жизни, из которой словно бы силой вырвали несколько неуклюжих страниц. А значит сделают они это честно, лицом к лицу. И поэтому Саюри выходила чуть поодаль от него, по диагонали, чтобы он мог удачно ее видеть. На этот раз она больше не ошибется. И глаза ее будут широко раскрыты. И она исправит свою ошибку. Потому что у Саюри не было других вариантов.

Значит, все закончится так, да? Саюри смотрела на искаженное ухмылкой лицо Мичи и слушала его лающий смех, смотря на него в ответ с выражением спокойной, глубокой грусти. Не разочарования даже, не боли, а топящей тяжелой грусти о тому, что успело произойти. Потому что она не хотела видеть того, каким он стал. Маленький мальчик со странными наклонностями, она все еще помнила его таким, каким он был в детстве. Все могло быть иначе, правда? Что могло сделать их селение для того, чтобы этой трагедии никогда не произошло? Что могли сделать для того, чтобы он не смеялся, когда кто-то звал Страну Ветра его домом? Неужели они настолько не принимали его? Неужели каким-то образом неустанно отталкивали? Неужели они в какой-то момент совершили настолько большую ошибку? И главное неужели он совершенно не видел в этой ситуации трагичности? В конце-концов, это он сейчас был нукенином без дома и цели. Что он нашел в этой своей новой жизни? К чему он стремился? И главное неужели действительно не сожалел о том, что когда-то покинул их селение? И не хотел вернуться обратно? Даже на мгновение, даже на секунду, даже на денек ради старых воспоминаний? Или он всегда ненавидел каждую секунду?

- Я пришла одна потому что хотела дать тебе шанс. Ради всего, что было, - и все-таки она держалась на расстоянии двадцати метров. Потому что пускай Саюри и верила в лучшее в людях, все-таки в глубине души она знала, что с Мичи потеряно было все, что могло быть потеряно. Мосты сожжены до неузнаваемости, и пепел развеян по ветру, и все с того самого дня, когда он оставил после себя несколько трупов и в буквальном смысле восстал из мертвых. Так что же, это ради бессмертия он покинул их? Саюри не понимала. Саюри совершенно ничего сейчас не понимала, ни единого жеста его, ни единого слова. Это ради вот этой жизни он предал их дружбу, ради этого выбросил на ветер все, что было ему дорого? Ради этого он оставил ее позади? Потому что Саюри пыталась уважить их дружбу всеми способами, что были ей доступны. И именно поэтому она сейчас пришла сюда одна. Потому что может, хоть на мгновение, у них был шанс все исправить? Быть может, они все-таки не успели стать после всего этого врагами? Хотя какие на это шансы.

- Если бы отряды АНБУ нашли тебя раньше, они бы раскромсали тебя на кусочки так, что никакое бессмертие не поможет, - выражение грусти не покидало ее взгляда ни на минуту. Она правда, искренне и искрометно сожалела. А сожалел ли он? Судя по его словам и выражению лица, не особо. Будет битва, она это знала - не нападала только потому, что она и правда до сих пор на что-то там надеялась. Просто хотела надеяться, потому что сердце говорило одно, а мозг говорил что-то совершенно другое. Когда, интересно, они стали врагами? Тогда ли, когда голос ее стал чуточку мягче? Или, может, еще раньше, в тот день, когда она впервые решила последовать иной тропой, а он ей пришел на помощь при помощи жестокости? Когда-то они были так похожи. Когда-то они встретились как два потерянных ребенка, окутанные в ненависть как в тяжелые доспехи. Когда только все успело настолько измениться? Как так вышло, что он так и остался одинок и ненавидим, а она, Саюри, смогла теперь стать человеком любимым и уважаемым? Ах, и Мичи мог бы точно так же. Только сейчас, конечно, было бы слишком поздно для этого.

- Я думала, что, может, мне ты сможешь рассказать о том, чем мы тебе настолько ненавистны. И почему ты решил предать наше доверие. Почему решил избрать путь ненависти и полного одиночества несмотря даже на то, что у тебя был выбор сделать так, чтобы все было иначе. - Всего-лишь несколько десятков жертв, так он сказал? Неужели человеческая жизни была теперь настолько обесценена, что он говорил об этом без жалости и угнетений совести? Неужели, представься возможность, он и ее хладнокровно убьет? Хотя, Саюри не имела права лукавить даже в собственных мыслях. Если у нее не останется иного выбора, то и его она тоже убьет, только вот разницей было то, что для нее это не будет ни просто, ни весело. И она точно при этом не посмеет улыбаться. - И тогда я могла бы попробовать тебе помочь чем смогу. Я могла бы быть единственным человеком, что мог бы после этого всего быть на твоей стороне. Потому что я не забываю прошлого. - Она бы хотя бы попыталась, хотя бы попробовала, сделала бы все возможное. Ах, как же много она сейчас говорила, как это было странно и непривычно. Да и глупо, наверное. Мичи, наверное, ее даже не слушал. Она знала это, даже не дожидаясь ответа - Мичи не оставит ей выбора.

Она пыталась, пыталась изо всех сил только чтобы узнать о том, что смысла в ее попытках в общем-то никакого и не было. Ярость, гнев, оскорбления. Мичи напоминал дикое животное, загнанное в угол, воющее о шансе на свободу. И пускай сама Саюри и не собиралась причинять ему больше боли, если он не даст ей повода, сам Мичи, казалось, в это больше и не верил. Весь мир был ему полем боя, вся вселенная словно бы норовилась вырвать его сердце. Не принятый, не понятый, полный какой-то забитой гордости и жалости к себе, он взрывался и пузырился перед ней подобно кипящей воде. Будто холодные бирюзовые глаза на него направленные и правда были огнем, способным заставить его испариться. Их дружба умерла давно, от нее практически уже ничего не осталось. И последний ошметок, что Саюри кидала ему будто кость исхудалой собаке, был разодран Мичи на клочья и пущен по ветру. Что же, придется действовать другими методами. Быть может, в тюрьме они смогут узнать хоть чуточку побольше. А пока что...

- Закрой свой рот! - Он кричал не ей, это было понятно. И все же в этом вскрике было что-то серьезное, что-то пугающее, что-то хтоническое и глубинное. Словно боль, свернувшаяся в теле Мичи калачиком подобно огромному дракону, сейчас распускала свои крылья, и ему было тесно в этом маленьком человеческом теле. Крик отдавался в ушах звоном и теплом в согнувшихся пальцах. На мгновение ей показалось что-то страшное. На мгновение она видела волосы, рассеченные напополам, прямо перед своими глазами. Она видела, как мир перед ней покосился и поплыл по диагонали, будто ее голова больше не была прикреплена к этому телу. Смерть отдавалась единичным гулким стуком сердца и застревала вкусом крови на губах. "Нет, не может быть". Из оцепенения ее вывела яркая вспышка, сорвавшаяся ей прямо в голову. Голову, которая все еще была прикреплена к ее шее, и даже не отдавая себе в этом отчета, Саюри коснулась пальцами кожи своей шеи, словно бы проверяя ее целостность.

"Показалось". Что это было, гендзюцу? Нет, не похоже, тогда она бы до сих пор видела то, как голова ее катится по твердой земле, путаясь с песком в остриженных волосах. Это было что-то животное, что-то естественное, и понятное. Пот выступал на ее лбу парой аккуратных капель, пока сердце пыталось прийти в себя. Так значит так она ощущалась, да? Смерть? И неужели Мичи настолько сильно хотел убить ее, что на мгновение заставил ее подумать, что он это уже сделал? "Не отвлекайся. Бой продолжается." У нее не было времени думать о собственной смерти, у нее было впереди слишком много дел. У нее впереди еще была битва. Щит Гаары из наполненного чакрой песка поднимался перед ее лицом, полностью принимая на себя слабую вспышку молнии и защищая ее глаза своей тенью насколько можно, пока Мичи исчезал из поля зрения. "Ты должна отреагировать". Она знала, что атака придет в следующие мгновения, и у нее не было времени думать о страшном.

Правда была в том, что вся ее жизнь была чем-то страшным. Саюри знала, что такое страх, и она умела его подавлять когда ей так было нужно. Не плакала, не кричала, не предавалась отчаянию. Саюри умела работать когда усталость брала верх, она могла двигать своим телом даже когда его сковывала боль. И уж тем более она не собиралась позволять какой-то там технике или ауре, что бы это ни было, останавливать ее на этом пути. Оцепенение спало, и Саюри посмотрела в сторону, где и появился ее противник, окутав все свое оружие стихией молнии. На глазах оставались синеющие полосы после яркой вспышки, но Саюри все еще могла видеть Мичи, пускай и не слишком отчетливо. А еще, самое главное, она могла его слышать и по передвижениям, и по заметному треску молнии, исходящему от этой тяжелой косы. И он летел прямо на нее, стремительно приближаясь, пусть и пытаясь огибать сбоку. Что же, она не позволит ему приблизиться. Когда расстояния между ними было десять метров, Саюри сгибала свои пальцы, поднимая левую руку и создавая песчаный гроб, который вырывался из той же наполненной чакрой тыквы и должен был захватить противника с ног до головы.

Чакры было 85, пустынный гроб минус три итого остаток 82.

Отредактировано Sabaku no Sayuri (2020-06-23 22:25:27)

Мичи не ожидал, что Саюри так быстро сможет оправиться от ослепляющего электрического луча. Быть может нукенин немного промазал, тем самым произвёл весьма слабый вариант своей техники. Расстояние до Саюри - 5 метров, на час. Темноволосый знает манеру ведения боя куноичи, поэтому был не особо удивлён, когда появился песок вокруг него. Небольшой вихрь, закручиваясь попытался сковать, однако желтоглазый применил свою технику*. Трос, наполненный чакрой элемента молнии должен легко разрезать песок вокруг, освобождая из почти сформировавшегося кокона. Далее нукенин непромедлительно метнул** своё черное оружие в Саюри, пытаясь тем самым сковать уже её. Трос и сама коса всё также поддерживаются элементом молнии.

Отредактировано Michi (2020-07-05 14:28:17)