Выдвигаться нужно было незамедлительно, нукенин Конохи, обладающей важной информацией, которая не должна дойти до врагов, направлялся в сторону границ Страны Огня. Поисковые навыки Чомизу сенсея пригодились как никогда кстати, потому команда под ее предводительством отправилась за нукенином по горячим следам, с каждой минутой настигая его. Казалось бы, обычное задание, которое доверяют опытным чунинам и джонинам, однако где-то внутри интуиция Харуко буквально кричала о грядущей опасности. Преступник оказался не так глуп, чтобы сражаться на равных с джинчурики деревни и ее командой, потому решил воспользоваться отвлекающим маневром, пересекая территорию чужой страны и определенные барьеры, чтобы вызвать реакцию местных шиноби.
- Чомизу-сенсей, мы уже не на территории Страны Огня! - обеспокоенным тоном добавила девушка, но, кажется, женщина и сама предугадывала этот вопрос, потому поторопилась ответить, что цель совсем близко, нужно лишь ускориться. – «Боюсь, за несанкционированное пересечение территории нас ждут большие неприятности, но Чомизу меня не слышит, ею движет злость и желание отомстить» -  единственное, что оправдывало действия группы, так это поимка особо опасного преступника, который на днях перебил несколько отрядов Конохи, но кто из шиноби соседних стран будет разбираться в причинах? Любое несогласованное проникновение в чужую страну будет расценено как попытка шпионажа, а в эти непростые времена этого достаточно, чтобы начать операцию ликвидации нежданных гостей. Так и вышло, на хвост шиноби Конохи сели шиноби Таки, которые решили не церемониться и напасть на незваных гостей. Таким образом команда разделилась, ее товарищи ушли далеко в лес, в то время, когда Узумаки оставалась рядом с сенсеем, защищая ту от атак врагов. Общей неразберихой и воспользовался нукенин; мужчина знал лично Чомизу, знал все ее сильные и слабые стороны, ведь долгие годы выполнял с ней совместные миссии и был ее боевым товарищем, но общих воспоминаний было недостаточно, чтобы он не воспользовался слабостями бывшего соратника, нанеся той удар в спину. Применяя техники гендзютсу и теневого клонирования, он водил джонина за нос, а когда женщина начала потихоньку выматываться, он нанес той удар со спины, вонзая той танто прямо между лопаток, с усилием погружая оружие в тело джонина. Харуко в этот момент была занята сражением с шиноби Таки и клонами нукенина, однако резкий крик сенсея заставляет Узумаки замереть в ужасе, для нее сражение ушло на задний план, и когда та повернула голову в сторону сенсея, увидела картину прямиком из ночных кошмаров: обездвиженное тело сенсея лежало на земле, вокруг тела потихоньку расползалась лужа крови, а над женщиной склонялся ее убийца, держа в руках окровавленное оружие. Мужчина, уловив на себе взгляд джинчурики, легко улыбнулся, выпрямившись в этот момент. Вся эта сцена была разыграна специально, чтобы ввязать Коноху в еще больший конфликт, чем десятилетиями ранее. Нукенин прекрасно знал насколько хорошо охранялась территория Страны Земли, потому принял решение вызвать импульс чакры, который не будет проигнорирован, однако до Страны Земли оставались считаные километры, посему он торопится покинуть место битвы, выманивая таким образом джиинчурики девятихвостого, которая после недолгого пребывания в шоке, потеряет голову от переживаемых ею эмоций. В этот момент один из хвостов вырывается наружу, нанося сильный удар по клонам и нескольким шиноби Таки, однако вероломные шиноби соседней страны продолжали вставать на ноги, атакуя джинчурики, выполняя свою прямую обязанность – защищать родину. – «Зря поднялись на ноги, людишки» - голос в голове стал отчетливей, а тело постепенно теряло контроль, словно невидимая сила управляла им. Руки из чакры обвили тела людей и сжав те со всей силы, раздавили их, ломая кости и внутренние органы; жертвы даже не успели крикнуть, как их глотки заполнились кровью. Узумаки отбросила тела в сторону, медленно разворачиваясь к сенсею, чьи глаза потеряли былой огонь и страсть. Жизнь постепенно уходила из ее тела, и в последние минуты пребывания в мире живых, она попросила Харуко об одном – предать нукенина справедливому суду, после чего дыхание ее замерло, а веки медленно опустились. Тишина. Ужасная тишина. Хару слышала лишь биение собственного сердца и белый шум, который заполнял ее голову. Медленно обойдя тело сенсея, девушка чувствовала обжигающую чакру, что вырывалась из ее груди и все сильнее разливалась по телу девушки, создавая уже видимые очертания демонической ауры.
- Простите меня, Чомизу сенсей, - сделав рывок в сторону убегающего нукенина, Хару игнорировала приближение границы Таки и Земли, видя лишь свою цель, которая также чувствуя присутствие в этих лесах демонической чакры, намеренно прибавляла шаг. Куноичи не дрогнула даже в тот момент, когда ступила на территорию Земли, преследуя своего врага, однако в отличие от куноичи он оставался холоден и расчётлив, манипулируя джинчурики, как ему заблагорассудится. От переполняемых куноичи чувств вырвался еще один хвост, сигнализирующий нукенину о том, что он уже близок к своей цели. Используя свою скорость, он не позволял себя схватить, уводя девушку все дальше в лес Страны Земли, ведя ту к горной местности.
«Выпусти меня, дитя, и я помогу твоей мести свершиться»

Секунда, две, радужка глаза налилась алым цветом, зрачок неестественно вытянулся, а на щеках Узумаки выступили полосы, отдаленно напоминающие кошачьи усы. Ранее ровный ряд зубов был изуродован крупными звериными клыками, ногти на пальцах почернели, вытягиваясь в длину и становясь в разы крепче и острее. Длинные алые волосы вздымались от мощной чакры, образуя очертания девяти хвостов, чакра же вокруг куноичи кипела, образуя собой видимый силуэт лиса. Мало, что осталось от той самой хрупкой девушки из клана Узумаки, сейчас же она больше походила на зверолюдку, ведомую жаждой мести и убийства. Действовала она сейчас от лица Курамы, ее же сознание было вытиснено и заперто в темном помещении, где был запечатан сам лис, находясь за решеткой, которая вот-вот рухнет под силой лиса. Печать, что удерживала биджу, могла быть либо ослаблена кем-то извне, либо должна была снята самой Харуко. Лис был прекрасным манипулятором и знал, что стоит говорить, чтобы добиться желаемого. Это был его не первый сосуд, но он надеялся, что последний, а дальше будет заветная свобода.
«Сними эту печать и боль утраты в твоем сердце пройдет, я обещаю тебе»
Тем временем своим звериным чутьем джинчурики почувствовала чье-то присутствие, мужчина, что возник за ее спиной, уже был готов атаковать, однако его действия прервал чей-то истошный вопль, заставивший куноичи сделать рывок в сторону и приземлиться на четыре лапы, царапая когтями скалистую поверхность. Повадки куноичи стали звериными, как и ее мышление и реакция на происходящее, она уже не была человеком. Недовольно маша своими хвостами, создание со слепой ненавистью смотрела на обоих участников сцены, среди которых не было того, кого Хару хотела первым разорвать на части; первоначальная цель затаилась где-то в лесу, наблюдая за происходящим со стороны, довольно улыбаясь в ответ на то, что он натворил. Лис же оглядывался по сторонам, ища взглядом свою цель, но также не забывал и про остальных участников сражения.
Нукенин своего добился, узнав в одном из прибывших того самого Кадафи, ярого патриота своей страны, готового испепелить любую угрозу своего селения. Цель – столкнуть лбами Коноху и Иву была выполнена, оставалось только дождаться развязки. Однако выходить из укрытия нукенин не стал, даже наоборот усилил свою маскировку, скрыв чакру и слегка передислоцировавшись, чувствуя сенсорным чутьем, что его засекли. Таким образом он мог наблюдать за происходящим, заодно снизив вероятность своего обнаружения. Он ждал развязки, где будет убит носитель сразу двух половин девятихвостого, и это зрелище он никак не мог пропустить. Его личная месть Конохе будет реализована в тот момент, как только будет уничтожен сосуд с девятихвостым, и он с нетерпением ждал этого. В случае необходимости он не даст джинчурики сбежать.
Но и бежать лис никуда не стал, даже наоборот - был спровоцирован на ответную реакцию, одной из которых была попытка атаковать Кадафи. Рука чакры растянулась в длину, когтистая лапа намеревалась обхватить его туловище точно так же, как и тела тех несчастных шиноби Таки, чтобы после сдавить то со всей силы. Вторая же лапа направилась на Каина, на человека, который спас этого самого лиса от участи быть убитым ударом в спину. Однако у Курамы не было ни товарищей, ни друзей, все люди, без исключения, были его врагами.
Небольшие фрагменты происходящего в реальном мире доходили до сознания куноичи, среди всех образов она узнала один единственный, это был человек, который не в первый раз спасает Узумаки, но сейчас уже ему нужна была помощь. Было страшно за его жизнь, молодой шиноби еще не знал, с кем ему предстоит сражаться. Он наверняка думал, что был способен докричаться до сознания своей подруги, но лис уже потихоньку захватил разум и тело, и он точно не станет учитывать пожелания самой Харуко, действуя так, как желает сам. А сейчас он хотел уничтожить всех людей, что были рядом, а после направиться в Коноху, чтобы отомстить этой деревне за свое долгое заточение. Но перед этим он должен получить полный контроль над телом, в котором запечатан.
- Хватит! Прекрати! – кричала в ответ на действия лиса Харуко, чувствуя в этот момент, как вода словно топь начала затягивать ее тело на дно, лишая возможности передвигаться, - Нет, ты убьешь его!  – Курама нашел рычаг воздействия на сосуд, которая не торопилась сдаваться и решил воспользоваться данной ему возможностью, чтобы сломить волю Узумаки.
«Сможешь ли ты ради любимого человека сорвать печать? Готова ли пожертвовать собой ради того, чтобы он жил?»

«Или ты хочешь допустить смерть и этого человека?»
Стиснув зубы, Хару плотно закрыла свои глаза, чувствуя, как слезы скатываются по щекам. Отчаяние, боль, страх, все эти чувства слились воедино. Привыкшая все решать силой куноичи, вдруг поняла собственное бессилие. Под тяжестью воды тонуло ее тело, лишая возможности выбраться, и за всем этим наблюдал лис, ожидая заветных слов своего сосуда. – «Если бы я была сильнее, то никто бы не пострадал, если бы я могла бороться …» - биджу слышал эти мысли, раскрывая в этот момент свою пасть в усмешливой улыбке, чувствуя, что вот-вот заполучит полный контроль над сосудом. Однако совсем скоро эта улыбка сползла с его морды, ведь Узумаки нашла в себе силы, чтобы не дать произойти еще одной смерти по вине собственного эгоизма.  Она поняла, что бездействие с ее стороны, это лишь ее попытка дождаться, что кто-то придет ей на помощь, но в этот раз именно она должна найти в себе силы, взять на себя ответственность и не допустить непоправимых вещей. Перед ее глазами промелькнули все моменты, где она могла что-то сделать, но скрывалась за спинами товарищей, когда могла сделать шаг, но надеялась на то, что напарник подставит той плечо. Осознав собственный эгоизм, она приняла тот факт, что все эти годы надеялась на то, что кто-то другой решит все ее проблемы. – «Пора повзрослеть, Узумаки Харуко!» - Глаза ее распахнулись, а из тела тотчас вырвались цепи, обхватывающие прутья клетки и шею лиса, крепко обвив те и не отпуская. Узумаки поняла одну главную вещь, она способна сражаться, а также то, что лис не контролирует ее сознание и может быть побежден, как и обычный человек, нужно только поверить в себя и начать действовать. Все эти годы Хару боялась этот образ из ночных кошмаров, он буквально парализовывал ту, поднимая из глубин души девушки самый настоящий животный ужас, но теперь, когда страх потерять любимого человека стал гораздо сильнее этих образов, он пробудил в Узумаки желание бороться.
Вытягивая свою руку из толщи воды, что ощущалась в этот момент словно тяжелый песок, куноичи сложила печать конфронтации, удерживая цепи и манипулируя ими. Лис, что до этой секунды считал, что был близок к заветной свободе, вдруг впал в бешенство, свободной лапой нанося удар по крепкой решетке, что разделяла его и Харуко.
«Снова эти цепи клана Узумаки! ненавижу»
Вырвавшись из объятий тяжелой воды, девушка продолжила удерживать лиса цепями чакры, а когда почувствовала, что больше ничто ее не сдерживает, против воли самого лиса вынудила того рухнуть на землю, чтобы взгляды двух личностей были на одном уровне и пересеклись. Видя в огромном алом глазе Курамы собственное отражение, куноичи приблизилась еще на несколько шагов к решетке, холодно смотря в открытый глаз пленника, который был готов разорвать мелкую сошку, что заставила его, великого Кураму, склониться перед ней. Давно он не испытывал подобного унижения.
- Я не позволю тебе манипулировать мной. И запомни, это ты заточен во мне, ты мой пленник, а не наоборот, - в душе Хару не было место жалости к этому созданию, ведь он посмел посягнуть на самое ценное, что у нее было, он решил, что имел право шантажировать девушку смертью ее любимого человека, а значит он был не достоин лучшего к себе обращения. Узумаки была вне себя от злости, это чувствовал и зверь, ощущая, как цепь все сильнее тянет того к земле, - А теперь, когда я разобралась с тобой, я могу вернуть себе свое тело, - вытягивая в этот момент конец цепи из собственной груди, Хару пригвоздила тот к плите, после чего задержав надменный взгляд на пленнике, куноичи резко развернулась к тому спиной, направляясь в сторону выхода.
«Ты ответишь за это, Узумаки!»
Тем временем один из участников сражения покинул поле битвы, остался лишь прибывший на зов помощи Каин. Чакра обжигала, снег вокруг девушки стремительно таял, пар поднимался в воздух, а земля под лапами готова была треснуть на части. Зверь искал взглядом пропавшего из виду джонина Ивы, и когда тому казалось, что цель близко, тот срывался с места, делая мощные прыжки в сторону. От поисков отвлек чей-то голос, некто явно пытался привлечь внимание лиса, и он того добился. Одна из лап направилась на источник звука, намереваясь разорвать тот на части, однако лапа так и не добралась до цели, замерев в нескольких метрах от Каина.

Чакра, что ранее приобретала алый, почти черный оттенок, вдруг начала растворятся в воздухе, распадаясь на бурлящие изнутри пузыри. Сквозь плотную чакру просвечивался и силуэт молодой девушки, ее кожа была покрыта ожогами, на ней почти не было живого места. Даже прикосновение губ было невероятно болезненным, словно тысяча иголок врезалось в каждый даже самый малейший нерв на теле Узумаки. Тяжело дыша, она едва ли стояла на ногах, чувствуя, что вот-вот бессильно рухнет на того, кого ждала все это время, звала. Вопреки невероятной боли, что, казалось бы, исходила прямиком из головы, она улыбнулась в ответ на слова Каина. Из последних сил она подняла свою руку и аккуратно дотронулась пальцами до щеки возлюбленного.
- Я верила, что ты придешь, - но стоило ей взглянуть в его глаза, она увидела на его щеках и шее ожоги, вызванные демонической чакрой куноичи, что буквально отравляла не только тело джинчурики, но и Каина. –«Ему больно!» - слегка отпрянув, Узумаки сделала шаг, вызвавший новую волну болезненных ощущений, вынудившую ее рухнуть на землю. Ощущения буквально лишали возможности трезво мыслить, каждое движение, даже дыхание причиняло ей невыносимую боль, не говоря уже о том, какого ей было, когда она рухнула на землю. Что-то подобное она уже переживала, но в этот раз ощущения были в сто раз сильнее, в миллиард раз невыносимей, но ради того, чтобы ещё раз взглянуть на любимого человека, она стерпит и это, главное было не терять сознание, ни в коем случае, иначе снова по второму кругу, снова контроль будет утерян.
- Все хорошо. Оно пройдет. Так уже бывало ранее, - однако в прошлый раз лишь небольшая часть ее тела была покрыта ранами и ожогами, в этот раз верхняя часть кожи Хару была сожжена, буквально содрана с тела, потому восстановление будет происходить медленней. Сила Курамы и обжигает и лечит, даже это казалось Хару очень странным. Лис тратил силы на то, чтобы поддерживать своего носителя, не дать тому умереть на поле боя и все ради того, чтобы вновь не быть вызволенным из тела и снова запечатанным в новом сосуде. Понимание того, кем себя чувствует демон в теле человека, позволяло ей понять чувства древнего существа, но и осознание того, что она абсолютно ничего не может сделать для того, чтобы облегчить его существование – вернуло ее обратно в реальность. Дыхание ее переходило на крик, адреналин спадал, Узумаки теперь чувствовала весь спектр боли, настолько сильной, что хотелось облегчить свои страдания, вонзив себе кунай в глотку. Если бы не Каин, то так оно бы и произошло, и лишь его присутствие давало ей сил сдержаться.