Поскрипывание карандаша. Шелест бумаги, на которой остаются грифельные следы в неглубоких бороздках. Сгорбленная спина с торчащими лопатками, обещающая боль на следующий день и проблемы с позвоночником в перспективе.
- Как мне это всё надоело. - меткая оценка всей ситуации, сообщенная вслух по старой привычке разбавлять тишину хотя бы своим голосом, иначе становится невыносимо скучно. Надоело. Никаких жалоб, только сухая констатация факта, отложенный карандаш и занявший его место в испачканных грифельной пылью пальцах ластик, изведённый уже наполовину. Надоело. Надо продолжать.
Все линии, определённые как лишние, медленно исчезали, оставляя после себя грязно-серые крошки. Хизуру подняла с колен блокнот, согнулась ещё сильнее, почти целуя незаконченные наброски, и осторожно подула на бумагу, изгоняя последние остатки неудачных штрихов.

Россыпь крошечных цветов на невысоком кусте не подозревала о её проблемах и о высокой своей в этом роли. Растение, название которого Хизуру не знала - пусть этим медики голову забивают - проводило время как положено растениям. Росло. Незримо пило воду из земли. Грелось под послеобеденным солнцем.
Бесило.
Хизуру потёрла подбородок. Скука требовала выхода. Например, спросить у неизвестного кустика, кто он по жизни. Или узнать, нормально ли ему тут растётся, не мешает ли кто. Объяснить, что она вообще-то против него ничего не имеет, ей просто надо выполнить план на сегодняшний день, а он просто так удачно растёт.
Бесило не растение, если внести толику конструктива. Это всё лень, требовавшая послеобеденного сна и блаженного ничегонеделания, а не насилия над спиной и рисования неизвестных и довольно невзрачных растений ради пополнения внутренней библиотеки.
Против лени работает только прямое противодействие, не хочешь валяться без дела - работай. Снова поскрипывание грифеля и шуршание бумаги. Минимум пять вариантов, от быстрого наброска, до подробного разбора каждого соцветия, пока руки и глаза не запомнят, как всё устроено.

Спина заныла на десятой минуте от правок и на втором часу от начала. Хизуру сунула карандаш между сдвинутых коленей, чтоб не искать в траве, и со вкусом потянулась, напоминая позвоночнику, что существует положение отличное от дурной пародии на вопросительный знак. Позвоночник благодарно отозвался сладкой ноющей болью, заставляя хозяйку блаженно промычать что-то невнятное, но очень похожее на “отвратительно”. Отвратительно, да, так кайфовать от простой передышки. Отвратительно, что поленилась взять в пару к складному стульчику, который так удобно нести на плече, нормальный мольберт. Отвратительно, что взяла стул, под ближайшим деревом такая мягкая трава, и можно было бы устроить блокнот на согнутых ногах, улегшись поудобнее.
Пальцы снова потянулись к подбородку, скользнули по его линии, ушли вверх и больно ущипнули за щёку. Хизуру вздохнула. Да, всё верно. Нужно закончить уже, пока солнце не изменило свет до неузнаваемости. Спасибо, пальцы. Спасибо, что она у мамы и папы такая сознательная, и у неё есть шанс убраться отсюда до наступления ночи.

Настолько сознательная, что появление лишнего элемента в её нежной послеобеденной идиллии, не вызвало даже сердитого движения бровью. Элемент пёр мимо неё куда-то по своим личным делам. Пусть бы пёр, но свет, так удобно падавший на выбранное растение, сменился тенью, а это уже совсем другое.

- Уйди, пожалуйста. - для убедительности Хизуру вяло покачала рукой в воздухе, обозначая направления, куда можно было уйти, и снова схватилась за карандаш. - Иди своей дорогой.
Чужеродный элемент, по её мнению, должен был проникнуться и исчезнуть с пути её творческого самосовершенствования, поэтому на этом вопрос его присутствия был окончательно закрыт.
Быстрый взгляд на три готовых наброска и один едва начатый, чтобы вспомнить, на чём она остановилась. Быстрый взгляд в сторону маленькой зелёной модели, которой повезло быть увековеченной. День перестал быть томным, потому что маленькая зелёная модель исчезла с положенного места и теперь млела в чужих руках, готовясь увянуть через пару часов.
Хизуру раздражённо прикусила карандаш.
- Ну?
Да, “ну”. Ей определённо нужны объяснения.

Отредактировано Yamanaka Hizuru (2021-05-03 23:20:03)

Объяснений не было. Возможно, они друг друга не поняли, так тоже бывает, и он просто решил исполнить её первое пожелание. Хизуру заложила карандаш за ухо и поднялась с насиженного места, чтобы внести немного ясности в происходящее, иначе похититель рисковал исчезнуть и забрать с собой млеющую от счастья растительность.
В том, что цветок просто обязан млеть от счастья, Хизуру не сомневалась: умирать в руках красивых мальчиков или красивых девочек растениям предписано всеми канонами. Её семья на этом целый бизнес построила, а она прекрасно в этом бизнесе разбиралась, хоть и знала, что есть наследники получше.
Если бы дело было в магазине, Хизуру бы порадовалась. Даже впарила бы обёртку покрасивее и компанию подходящую подобрала бы по всем правилам составления букетов, сопроводив всё спокойной улыбкой и напутствием, что, даже если не сложится в этот раз, сложится потом. Не за деньги, так, из любви к делу предков.
Но они были не в магазине, а её работа была не закончена. Придётся пресекать, отвратительно.

Чтобы догнать его, пришлось поторопиться. Обогнать, встать так, чтоб преградить путь и не нарушить правила приличия при этом. Быть на таком расстоянии, чтобы не нагнетать лишней угрозы, и прогнать любые признаки раздражения. Не воевать же из-за цветка, который вообще никому не принадлежал.
Хотя бабушка бы повоевала. Она вообще воевала со всем подряд, включая мужа, и это был её личный принцип жизни.
А вот Хизуру лень.

- Я против тебя ничего не имею, но либо ты вернёшь это туда, где взял, - короткое движение подбородком, указывающее на похищенный цветок, который уже успел скрыться в надёжном футляре, - либо останешься здесь и подержишь его для меня, потому что я ещё не закончила.

Что-то ей подсказывало, что этот странный, словно в белую краску окунувшийся пацан её не пошлёт.
Может, конечно, послать, тут вероятность пятьдесят на пятьдесят - либо пошлёт, либо не пошлёт; но всё равно Хизуру склонялась ко второму варианту.
Такие пацаны обычно не посылают, а изворачиваются по-другому, избегая прямого столкновения. Иногда они даже крайне милы.

Если она ошибалась, то придётся отвесить малышу пару оплеух, так, в воспитательных целях, чтоб старших уважал, и распрощаться с цветком окончательно. После драки отбирать добычу, чтобы потом как ни в чём не бывало, сесть рисовать - не для неё задачка, да и не принято у них так. "Воля огня", "мы все друзья", "хороший лещ укрепляет дружбу" и прочие цитаты из методички Седьмого.
Бить детей ей всё-таки не хотелось. Запястья и так готовы были разныться после нескольких дней запойного рисования, зачем напрягать их ещё больше. Запасных рук ей за счёт деревни не предоставят.
Значит, нужно было внести немного очков в пользу варианта "не пошлёт".

Хизуру потёрла переносицу, поморщилась, и устало прибавила к своей позиции аргументации. Один аргумент.

- Сделай одолжение. Пожалуйста.

Хизуру наблюдала за этой молчаливой пантомимой, почти не замечая, как щёлкает её собственный разум, подмечая деталь за деталью. Он смотрит на неё снизу вверх, но исподлобья, готовый, как согнутая пружина, распрямиться и сделать… что-то. Щёлк.  Мальчишке дорог этот цветок. Щёлк. Почти детская реакция: прижатый к груди цветок, как будто от неё ждут немедленной атаки. Щёлк. Мелочи ложились в коробку в её голове, пока не имевшую названия. Может быть, эта коробка даже не пригодится, но изменять привычке Хизуру не умела.
Ей хотелось взять и выдернуть пару листочков из чужих волос, но желание было признано глупым через пять секунд после рождения, ленивую старшую сестру победил творческий страдалец. Мальчишка представлял собой прекрасную композицию уже сейчас, чистый хаос, смешанный с паникой и желанием защитить то ли цветок, то ли своё я. Хизуру рассеянно подумала о том, что спугнуть это лесное создание будет слишком легко.

Отвратительно.

- Умница, - его действительно нужно похвалить за решение, несущее пользу по крайней мере ей. Уголки губ дрогнули, приподнялись вверх, разбавляя тоскливо-рассеянную скуку на её лице чем-то похожим на доброжелательность, - Я постараюсь тебя не задержать.

По-хорошему нужно было посадить его самой, ровно под нужный свет, использовав пацана как подставку для сегодняшнего учебного пособия. Сел он совсем не там, слишком близко к её рабочему месту, но Хизуру, в который раз уже потерев подбородок, не сказала ничего, оглядывая получившуюся картину.
Потом обошла эту маленькую милую сцену по кругу, присела на корточки перед мальчишкой и без всякого предупреждения аккуратно ткнула указательным пальцем в чужой лоб, чуть надавливая и заставляя поднять взгляд повыше.
- Вот так и сиди, - самая короткая напутственная речь для натуры. С другой стороны, перед большей частью натуры она не распиналась даже так.

Спина снова отозвалась ноющей болью, пока она поднималась, а чувство равновесия почти её предало. Хизуру стиснула зубы и поднялась на ноги почти безупречно, потому что не хотела шлёпнуться на зад перед кем-то кроме себя.
Перед собой тоже не хотела.

- Можешь вертеться, - милостиво разрешила она, усевшись на раскладной стульчик и взяв в руки альбом. - И даже болтать.

Карандаш забегал по бумаге, как будто не было нескольких часов блаженной лени и выверенных штрихов. На этот раз он танцевал, не стремясь к идеалу, но рисовал не только цветы.

Сначала он, как будто сам собой, выписал вокруг старого наброска сомкнутые руки, грубоватые, но тонкие пальцы с короткими ногтями. Хизуру простила ему эту вольность, перевернула страницу и взялась за вольнодумство всерьёз, пытаясь ухватить эту странную жилку, угадывающуюся за хмурой покорностью.
О, она определённо была, иначе бы он не хватался за растение.
Она определённо пряталась, иначе бы он просто ушёл, получив от неё короткий, но важный урок о необходимости уважения старших.

Разум Хизуру не думал, почему. Причины пока были неважны.